Великолепный соблазнитель - Шэрон Кендрик

– Ты искажаешь смысл моих слов.

– Неужели? Или я интерпретирую их по-своему? – Карли взглянула на него. – Я сомневаюсь, что ты искренне веришь в это. Скорее всего, это отговорка, чтобы не брать на себя никакие обязательства.

– Отговорка?! – возмущенно повторил Луис.

– Да. – Ее голос понизился почти до шепота. – Я думаю, ты испытал очень сильную боль из-за того, что случилось с твоими родителями. Ты считал предателями и Амелиту, и твоего отца, и, может быть, даже мать – за то, что она замкнулась в себе и забыла про тебя. Ты вел жизнь, которой от тебя ожидали, – жизнь плейбоя, переезжающего из имения в имение, которого повсюду сопровождают красивые женщины. Не имеет значения, как много их было, – они никогда не могли заполнить пустоту в твоей душе. К концу дня ты все равно оставался один. И так будет всегда, если ты ничего не изменишь.

– Довольно! – выкрикнул Луис, сжав кулаки.

Он хотел ударить по мраморной статуе, украшающей террасу, и разбить ее вдребезги. Он хотел любым способом справиться с болью, которая окутала его холодной темной вуалью, не давая дышать.

– Может, ты планируешь специализироваться в психологии, но, если так, считай, что тебе никогда не стать врачом! – резко ответил Луис. – Ты считаешь, что я должен быть благодарен тебе за эту жестокую оценку? Я должен испытывать благоговейный трепет, оценив твою уникальную интуицию? И что, как ты думаешь, будет дальше? Мне пора опуститься на одно колено и попросить тебя стать моей женой?

У Карли перехватило дыхание. Его обвинения ножом пронзали ее сердце. Но она сказала себе, что, возможно, Луис оказал ей услугу. Разве это не освободило ее от надежд, которые она лелеяла в глубине души? Разве теперь она не перестанет строить воздушные замки?

Карли покачала головой.

– Я, может быть, наивна, – медленно проговорила она. – Но если я соберусь когда-нибудь выйти замуж, то уж точно не за человека, которому не хватает смелости посмотреть на себя должным образом.

Луис прищурился:

– Ты обвиняешь… меня… в недостатке смелости?

– О, я имею в виду не ту смелость, с которой ты нажимаешь на газ, сидя за рулем. Я говорю об эмоциональной смелости. Ты отказываешься посмотреть в лицо своим демонам и избавиться от них. А мне удалось это сделать. Прости, что я обидела тебя, заподозрив в увлечении Беллой, – это были просто отголоски моего прошлого. Я не имела права обвинять тебя, и мне самой следует быть достаточно сильной, чтобы противостоять сестре.

Но Карли знала, почему она не ответила на вопрос Беллы по поводу ее связи с Луисом и почему не посмела защитить себя. Она не верила в серьезность того, что было между ней и Луисом. Ей не хотелось видеть жалость или ликование на лице сестры, когда их роман закончится. И, судя по всему, интуиция не подвела ее.

– В любом случае, – продолжала она, – это ускорило конец, который был неизбежен, даже если наше расставание не такое дружелюбное, как хотелось бы. Мы оба понимаем, что я не могу снова стать твоей домработницей.

Тишина, казалось, длилась вечно.

– Да, полагаю, не можешь, – наконец сказал Луис. – И что ты намерена делать?

Минуту Карли собиралась с силами, чтобы вести разговор так, будто речь шла о погоде. В ее голове промелькнуло глупое желание: пусть Луис уговорит ее остаться. Но она твердо решила быть реалисткой.

– Я найду другую работу. Мне нужно накопить деньги. Луис нахмурился:

– Но ты мне сказала, что в колледже для тебя забронировано место. И теоретически ты могла бы поступить туда уже в сентябре.

– У меня нет средств.

– Они будут. Я дам тебе деньги. Не возражай. Я могу это себе позволить, и я хочу. Пожалуйста, Карли, не позволяй гордости заставить тебя отказаться от того, что я способен тебе дать. По крайней мере, у твоей истории будет счастливый конец.

Карли посмотрела на него и поразилась, как она могла быть такой наивной. Неужели он искренне считает их разрыв счастливым концом ее истории? Она думала об отце Луиса, который предал сына, и о его матери, доведенной до отчаяния. О том, как он одинок, имея множество спортивных трофеев, недвижимость и кучу денег на банковских счетах, способных обеспечить безбедное будущее детям, которых у него не будет.

И что-то заставило ее переступить гордость, набраться храбрости и рассказать ему о том, о чем она уже давно знает. Может ли она тоже дать ему что-то? Не деньги, нет, но что-то более ценное.

Надежду.

– Хорошо, я приму это. И я хочу, чтобы ты знал, что я благодарна тебе за… щедрость во всех ее проявлениях. – Карли глубоко вздохнула, а потом затаила дыхание. – Но ты должен знать кое-что еще. Я полюбила тебя, Луис. Мне очень жаль, потому что ты хотел этого меньше всего. Я не собиралась влюбляться в тебя, тем не менее это случилось. Я признаюсь тебе в любви не потому, что надеюсь получить что-то взамен. Я ничего не жду. Но я уверена, что глубоко в душе ты способен на любовь. И ты должен поверить в это. Не важно, что ты невероятно сексуален и богат. Ты можешь любить, потому что ты добрый и заботливый, если только позволяешь себе таким быть. Может быть, когда-нибудь твое сердце откроется для любви.

Карли затихла в ожидании. Луис молчал, хотя она заметила огонек, промелькнувший в его пустых черных глазах. Но этот огонек исчез, и Луис подарил ей легкую, очаровательную улыбку, прохладную и ничего не значащую.

– Интересная гипотеза, – протянул он скучающим тоном. – Но тебе известно, что мне не интересны эмоции, которые вы, женщины, так любите. Я могу сказать лишь одно: ты станешь прекрасным врачом.

Карли в шоке уставилась на Луиса. Он проигнорировал ее слова, отнесся к ним с презрением. Ну конечно, так оно и есть. Ему чужды чувства.

Она отвернулась и ушла в свою комнату, не позволив себе унизиться до того, чтобы расплакаться у него на глазах.

Луис смотрел на город сквозь дымку серого ноябрьского дня. Почему он так себя чувствует? Как будто тяжелый груз давит ему на плечи и прижимает к земле. Как будто что-то изнутри грызет его, и он ничего не может с этим поделать. Это не поддавалось никакой логике, особенно с тех пор, как он посадил Карли в самолет и отправил в Лондон.

Луис покинул Францию и полетел в Нью-Йорк, где нанял персонального тренера, готовясь снова сесть за руль и выиграть благотворительные гонки в Бразилии. Гонки он выиграл. Луис смотрел на сияющий трофей и думал о Карли. Он не мог избавиться от чувства разочарования: она не связалась с ним и не поздравила с победой.

Он знал, что их отношения закончены, причем именно он стал инициатором разрыва. Все правильно, но об автогонках сообщали в международных новостях, и разве он не заслуживает определенного рода признания с ее стороны? Ну если не похвалы, то хотя бы ни к чему не обязывающей болтовни или усмешки по поводу того, что ему по-прежнему нравится чувство опасности.