Соль и пламя. Вестница - Татьяна Зингер

Если Слово не давалось, я пропускала его без сожаления. Будет другое, проще и понятнее. Я, гонимая азартом, перелистывала страницы, и те хрустели под пальцами. Многие из них не открывали десятилетиями. Другие слиплись.

Молния осветила библиотеку холодной синевой. Отвлекшись, я оперла щеку на ладонь и засмотрелась в окно. Накрапывал дождь, и воздух наполнился сладкой свежестью. Природной. В Затопленном городе всегда было затхло и тухло, а вода, ручьями текущая с потолка и стен ниш, воняла гнилостью. Всякий раз, выбираясь в верхний город, я старалась надышаться вдоволь, но у меня кружилась голова. Я настолько привыкла к больному воздуху подземелий, что не могла дышать иным.

И в путешествии до гарнизона мне было тяжело. Виски сдавливало, в глазах крутились пятна. Но сейчас я привыкла.

Как же все-таки хорошо дышать полной грудью!

Интересно, чем занят Иттан? Как готовится к первому походу он? Наверное, обдумывает мельчайшие детали, мрачнея – и ему идет эта сосредоточенность. Лицо – правильное, аккуратное – делается суровым. Глаза сужаются, и вокруг них выступают нити морщин. Губы сжимаются в линию. Он скрещивает руки на груди и постукивает каблуком по полу.

Он красив как мужчина из любовных сказок, а задумчивый – красив вдвойне. И мне не нравилось, что сердце на секунду замирало, когда Иттан обращался ко мне по имени.

Он видел меня обнаженной. Он обрабатывал мою рану. Тронула повязку на боку.

Ему, единственному из всех, я рассказала о детстве.

Доверилась. Открылась.

Обнажилась.

Хотела еще вставить словцо о Кейбле, но не смогла. Почему-то показалось неправильным вспоминать о бывшем любовнике. Какая Иттану разница, кем был единственный в моей жизни мужчина?

Уж не решила ли я, что он, аристократ и маг, позарится на неграмотную девку из Затопленного города?

Решила!

Дуреха.

По щекам расползлась предательская краснота, какая бывает у городских девиц, что хихикают, если кавалер берет их под ручку. Раньше я терпеть не могла это жеманное хихиканье, и ужимки, и трепещущие реснички, но теперь отчасти понимала наивных дурынд, населяющих верхний город.

Мне самой хотелось нарядиться в платье со шнуровкой на спине, напялить на ноги туфли, закрутить волосы в замысловатую косу и в таком виде подойти к магу-командующему.

– Спасибо за все, – сказать ему томным голосочком.

Коснуться кончиками пальцев щеки. Вглядеться в серые глаза с темными прожилками у зрачка.

Изучить.

Запомнить.

Но я была иной. Мыла волосы дешевым мылом, запах которого намертво въедался под кожу. Никогда не носила каблуков и пышных юбок. Не умела говорить о своих чувствах.

И была не нужна светловолосому графу.

Я с остервенением вчиталась в текст, только бы забыть о своем желании, несбыточном и нелепом. Пока перед глазами не встали непрошеные слезы. Пока жалость к себе не разъела изнутри.

И Слово явилось сразу, точно выжидало, когда я буду достаточно опустошена, чтобы добить меня.

«Ранен».

Желто-рыжее, почти красное. Пугающее. Неужели Иттан?! В груди перехватило судорогой. Я оцепенела от страха. Слово начало уползать струсившим тараканом, но я, щурясь до боли в глазах, не выпускала его.

Кто ранен, ну?

Лучина чадила, и вонючий дымок ее заплетался в распущенных волосах, лез в ноздри, чтобы осесть там горечью и жжением. Но звуки и запахи растворились. Я приблизились к листу вплотную, мазнула его кончиком носа, отдалила. Приблизила вновь. Я силилась разглядеть в Слове нечто, запрятанное в толще мерцающих букв.

С чем связано ранение? С Иттаном? Нет, не с ним – Слово уплывало, покачиваясь, словно в отрицании. Значит, с пещерой?

Похоже на правду.

В пещере кого-то ранили? Или чье-то ранение приведет поисковиков в пещеру? Или в пещеру лучше не ходить, потому что там можно сломать себе шею?

Ну же!

Слово, насмешливо вспыхнув, исчезло, и я саданула кулаком по столу. Раздражение наполнило меня до краев. Глупые книги! Почему человеческим магам посильно наводить пургу и излечивать полумертвых, а мне приходится возиться с тупыми буквами, от которых пользы – чуть.

Ну, ранен, ну, пещера – и что с того?

Я вскочила из-за стола и, не расставив книги по местам, направилась к месту встречи. Дождь утих, прохладный ветер обдувал разгоряченное лицо. Несмело выглянуло солнце. Я пришла первой, но вскоре подтянулись остальные. Они переговаривались меж собой (все, кроме молчаливого человека, от которого веяло чем-то настолько недобрым, что я поежилась), а на меня косились с неодобрением и даже злобой.

Плевать на их одобрение! На всех плевать, кроме командующего поискового отряда. Я обязана ему жизнью и постараюсь не облажаться.

* * *

Иттан не захотел отпустить меня на поиски существа, которое подволакивало ногу и ело с куста ягоды. Он уперся рогами в землю – баран! – начал трясти за плечи, а глаза пылали бешеным пламенем. Нет, и все тут.

Ну и пес с ним, сама разберусь, чай, не маленькая. Докопаюсь до истины, разгадаю тайну пещеры, а после приду к Иттану вся такая победительница. Я – не бесполезный придаток, а полноценный поисковик.

Я довольно улыбалась, пробираясь меж деревьев. Лес мало отличается от туннелей Затопленного города, петляющих, как в пьяном бреду. Если знать, откуда пришел, заблудиться невозможно.

Не пещера, но нора в холме земли, выкопанная лапой какого-то дикого зверя, обнаружилась спустя несколько минут. Искалеченное существо далеко не уходило, держалось подле убежища. Следов перед норой было так много, что они запутывались и соединялись, разбегались на десятки в разные стороны.

Всего секунду внутренний голос сопротивлялся идее залезать внутрь. Мало ли кто обитает в темных глубинах. Порою лучше не соваться незнамо куда – на такое наткнешься, что жить перехочется. На нижних уровнях Затопленного города, к примеру, обитали подводники. Самого жутчайшего вида, клыкастые и когтистые существа; никто – даже Кейбл – не представлял, откуда они взялись. Плодились и множились сами по себе, пыхтели, хрюкали как свиньи, глазели бусинами-глазами, а любой, кто заявлялся к ним, пропадал без вести.

Но то Затопленный город, а это пещера в лесу. И ранение. Все складывалось удачно.

Я вползла на карачках в узенький ход. Мелкие камешки царапали кожу ладоней. Засаднила рана на боку. Темнота, густая и непроглядная, обволакивала, покрывала глаза непроницаемой повязкой. Невдалеке кто-то завозился, но двинулся не в мою сторону, а от меня. Взвыл тихонечко, но по-человечьи. Завозил руками-ногами.

– Ты кто? – спросила я в никуда.

– У-у-у…

– Ты кто?! – повторила громче. – Отвечай!