Лучше быть святым - Чингиз Абдуллаев

Он перешагивает через трупы сотен людей, стараясь невспоминать происшедших событий. Его независимость и незаменимость достаточносильно проявятся в тот момент, когда взбешенная убийством своего депутатаГосударственная Дума России почти единогласно примет решение о его снятии сзанимаемой должности. Вопреки мнению большинства депутатов Президент оставитВиктора Ерина на своем посту. Справедливости ради, необходимо отметить, чтопрофессиональный милиционер Виктор Ерин сделает чрезвычайно много для поднятияпрестижа и авторитета органов МВД, постепенно становясь одним из наиболееблизких Президенту Ельцину людей.

* * *

— Вы можете внятно объяснить, что здесь произошло —спросил изумленный Вадим Георгиевич, — здесь как будто состоялось целоесражение.

— Все в порядке, генерал, — перевел дыханиеМеджидов, только сейчас обнаруживший, что у него дрожат руки. Все-таки пятыйвыстрел он смазал. Быть палачом было очень трудно, — это бандиты,ворвавшиеся к нам в дом. Кличка одного из них «Карась», — он, кажется,«вор в законе», проверьте по картотеке, остальные его люди. А этоттяжелораненый — наш сотрудник. В больнице у него обязательно должна быть свояохрана.

— Конечно. Но как они узнали о вашей квартире?

— Потом, Сейчас, если можно, разрешите нам уехать.

Суслова вышла из другой комнаты уже одетая, внешне спокойнаяи с чемоданчиком в руках. Вадим Георгиевич с интересом посмотрел на нее.

— Она тоже ваш сотрудник?

— Да. Кстати, теперь вы знаете всех семерых. Тотраненый тоже наш сотрудник. У него прострелены обе ноги. Нужна срочнаяоперация. И еще одна просьба — пока здесь ничего не трогайте. Просто увезитетрупы и закройте дверь.

— Я выставлю охрану.

— Как вам будет удобно А сейчас разрешите нам уехать.

Суслова подошла к Меджидову.

— Я отключила компьютер, стерла всю информацию, —просто сказала она, — все документы у меня с собой, — молодая женщинаизбегала смотреть в глаза Меджидову, словно происшедшее как-тоскомпрометировало ее. Но говорила спокойно, голос почти не дрожал. Он понял,каких сил стоило ей это спокойствие. И подивился ее профессионализму. Даже втакой ситуации она не забыла отключить компьютер и взять документы.

— Мы уезжаем, — просто сказал он, взяв чемоданчикиз рук Сусловой, — до свидания, — сказал он на прощанье генералу.

— Вам не кажется, что вы ошиблись? — спросил егоуже вслед Вадим Георгиевич. — Решив бороться в одиночку. Теперь выповторяете свою ошибку. Может, все-таки останетесь?

— Мы не ошиблись, — упрямо ответилМеджидов, — если бы мы сидели у вас, все было бы действительно спокойно, иэти подонки у вас, конечно бы, не появились. Но тогда бы мы многого не узнали.Нет, генерал, мы были правы. Всего хорошего.

На лестнице уже толпились соседки, зеваки, провожавшиекаждое тело испуганными восклицаниями. Впрочем, особого удивления не было. Запоследние три года москвичи привыкли к разборкам между бандитами и стрельбе наулицах города.

Внизу на улице начинался дождик. Меджидов взял женщину заруку и осторожно перевел на другую сторону улицы. Поднял руку, останавливаяпопутную машину. Взвизгнули тормоза.

— В отель «Балчуг», — негромко попросил Меджидов.Женщина удивленно взглянула на него, но ничего не спросила.

Через десять минут они были у гостиницы. Меджидов протянулденьги, пригласил женщину выйти. Они прошли в холл гостиницы. Видимо,измученный вид Меджидова и несчастное лицо Сусловой не произвели на портьедолжного впечатления. Она неприязненно посмотрела на «лицо кавказскойнациональности».

— Что вам нужно?

— У вас есть свободные апартаменты?

— Да. Вы знаете, сколько они стоят.

Меджидов раскрыл чемоданчик, достав конверт с имеющейсявалютой. Там было около тысячи долларов.

— Пожалуйста, на один день, — попросил он, уплативза номер. — И пришлите к нам официанта из ресторана.

Суслова по-прежнему ничего не спрашивала. Они вошли в лифт,поднялись на свой этаж, отказавшись от портье, сами прошли по коридору иоткрыли дверь. Суслова вошла в номер и села на диван. Она по-прежнему ничего неспрашивала.

Меджидов подошел к телефону, набрал номер.

— Добрый вечер. Это говорит Кямал. Скажите, этобиблиотека? Извините, я кажется ошибся номером.

Термином «библиотека» обозначалось вынужденное опоздание.Сказав свое имя, он обратил внимание Подшивалова на опасность. В дверьпостучали. Вошел прыщеватый молодой официант.

— Вызывали?

— Принесите что-нибудь поесть. И бутылку вина —попросил Меджидов.

— Шампанское будете?

— Нет я же сказал — вино. Два салата, закуски, горячее.И быстро.

Официант, не решившийся больше переспрашивать, почти сразуисчез за дверью. Меджидов сел на диван, взяв руки женщины в свои. Они былихолодные и какие-то безжизненные. Он подул на них.

— Все хорошо, — улыбнулся он, — все впорядке.

И здесь она не выдержала. Накопившаяся боль, разочарование,стыд, испытанный страх, пережитое внезапно взорвалось в ней и она разрыдалась.

Меджидов, осторожно обняв женщину за плечи, привлек ее ксебе.

— Ничего, ничего, — бормотал он, обнаружив, что усамого трясутся руки. Так они и просидели двадцать минут в ожидании официанта.Тот, войдя, вкатил столик, быстро сервировал стол и, получив свои деньги,удалился.

— Садись за стол, — предложил Меджидов.

Она покачала головой: — Я не хочу есть, — тяжеловздохнула, — пойду умоюсь.

Оставшись один, он снял пиджак и вдруг обнаружил, чтонестерпимо хочется курить. Он бросил курить двадцать лет назад и с тех порникогда не испытывал такого желания, а сегодня вдруг почувствовал нестерпимуютягу. Он даже подошел к телефону, чтобы попросить принести ему сигареты вномер, но в последнее мгновение чудовищным усилием воли сдержался.

Суслова вышла из ванной в банном халате, заранее приготовленномдля посетителей. Она собрала волосы. И выглядела еще моложе своих лет. Туфлиона не надела, предпочитая вышагивать босиком.

— Кажется, я проголодалась, — застенчивоулыбнулась она, усаживаясь к столу.

Он прошел в другую ванную комнату, помыл руки, умылся, снялгалстук и вернулся в комнату, усаживаясь напротив.

Бутылка вина была уже открыта, и он разлил его в бокалы.

— За тебя, — просто сказал он.

— За тебя, — ответила она, впервые за шесть слишним лет обращаясь к нему на «ты».

Ужинали молча, словно боясь нарушить хрупкое равновесие.Только еще дважды он разливал вино, дважды они пили друг за друга.