Двойной запрет для миллиардера - Тала Тоцка

с собой в главной роли. Результат предсказуем и известен наперед. Папа будет здесь раньше, чем я успею добраться домой.

Так что о поселковой аптеке и речи нет, я направляюсь в город, где меня никто не знает. Час езды, и я на месте. Торможу возле первой попавшейся аптеки. До возвращения домой ждать не буду, сгорю от нетерпения.

Я уже все решила. Куплю тест и заеду куда-нибудь пообедать. Туда где есть туалет. Как раз перекушу, заодно сделаю тест, чтобы долго не затягивать.

— Каро, эй Каро! Это ты или не ты?

Оборачиваюсь в полуобмороке на знакомый голос и не могу сдержать возмущенного возгласа.

Еврипид! Это шутка? Нет, я серьезно, это чья-то подстава?

Быстро зажмуриваюсь, уговаривая себя тем, что мне показалось. Вот сейчас я открою глаза, и окажется, что это совсем не Еврипид, а какой-то другой незнакомый парень. Он просто похож на…

— Каро! Подожди, я сейчас!

Разочарованная открываю глаза. Нет, не показалось. Довольная улыбающаяся физиономия принадлежит никому другому, кроме как бывшему однокласснику. Делать вид, что я его не заметила, слишком поздно. Он так высоко подпрыгивает на противоположном конце улицы и усердно размахивает обеими руками, что успели обернуться все прохожие в радиусе нескольких сотен метров.

Нехотя киваю и слабо машу рукой в ответ. Еврипид быстро пересекает дорогу по пешеходному переходу и подбегает ко мне, запыхавшийся и вспотевший.

— Привет, Каро! Сколько лет, сколько зим. Я так рад тебя видеть!

А я вообще не рада. Чтоб ты скис, Еврипид!

— Какими судьбами? Решила по магазинам проехаться? А я тоже, мать попросила кое-что купить, я с утра приехал. Если ты уже закончила, можем выпить кофе. А хочешь, давай поедим? Я знаю тут один крутой ресторанчик…

Слова изо рта этого парня вылетают со скоростью света, и я терпеливо жду момент, когда у него закончится воздух, и я смогу вставить хоть слово.

— Мне надо в аптеку, — проговариваю быстро, когда такой момент наступает. Лицо парня сразу приобретает озабоченный вид.

— Правда? А что такое, Каро? Что случилось? Ты заболела?

— Я беременная! — рявкаю в сердцах. Еврипид оторопевает и замолкает ненадолго, хлопая длинными и густыми ресницами. Но быстро приходит в себя и растягивается в улыбке от уха до уха.

— Ты пошутила, Каро! А я поначалу и правда поверил. Какая же ты выдумщица…

— Жди здесь, — перебиваю парня тоном, от которого он вытягивается в струнку. — Стой здесь и жди, ясно? Не вздумай идти за мной.

Он только кивает, а следом мотает головой еще и ладони вверх поднимает, мол не бойся, не пойду. Вот и хорошо. Вот и правильно. Молодец, Еврипид.

Хочется похлопать его по щеке, но боюсь, он неправильно поймет. И так пристал как банный лист, не отцепишь. Иду в аптеку полная мрачной решимости и давая себе слово, что даже если там собрался весь наш поселок, наплюю и куплю тест.

Но в аптеке нет ни одного из наших поселковых, никого из моих близких и дальних родственников. И даже дядьки Андроника нет.

Покупаю на всякий случай два теста и выхожу из аптеки. При виде меня Еврипид оживляется и несмело улыбается.

— Поехали, — хмуро киваю ему на пикап.

— Куда, Каро? — осторожно спрашивает Еврипид.

— В ресторан. Я хочу есть, — громко хлопаю дверцей.

— Поехали, — Еврипид садится на пассажирское сиденье, — только давай потом заберем мой мотоцикл?

Вместо ответа молча киваю. Куда ж его денешь, раз пристал как репей, то уже не отцепится.

Ресторанчик в самом деле очень милый, но я не настроена любоваться интерьером.

— Выбери что-то на свое усмотрение, — говорю парню, а сама бегу в туалет.

Не сказать, что я не ждала, и все равно, когда вижу пару полосок на одном тесте и «Yes+» на другом, на глаза наворачиваются слезы.

Я бы сейчас все отдала, если бы за столиком открытой площадки ресторана меня ждал Марк, а не Еврипид. Но парень не виноват в том, что отец моих детей — а я уверена, что из там двое! — сейчас далеко. Никто не виноват.

— Ничего, ангелочки, зато мама вас уже любит, — шепчу, вытирая слезы, и улыбаюсь. — И папа тоже. Он сам сказал. А ваш папа обманывать не будет. Он просто не умеет.

Глава 16

Громов

— Ну здравствуй, сын, ты как? — отец оглядывается по сторонам, берет стул и ставит возле кровати.

Он все такой же как и был, сдержанный и скупой на эмоции. Полная противоположность матери. Та меня уже всего слезами залила, а отец держится, хоть ему тоже нелегко.

Нам всем тяжело. И мы все стараемся держаться.

— Нормально, пап, — сажусь выше, подтягиваясь на руках. Врачи настойчиво рекомендовали снизить нагрузку на позвоночник. — Жду, что скажет профессор.

— Я тоже хочу его послушать, — отец выжидательно смотрит, и я спешу его заверить:

— Конечно, пап, я уже пообещал маме дать ей знать, когда будут готовы окончательные результаты.

Отец удовлетворенно кивает, но его напряженный вид и сцепленные на коленях руки выдают беспокойство и волнение.

— Пап, мне кажется, что-то случилось, — не спрашиваю, утверждаю. — Я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься, сын, — отец выпрямляется, руки так и остаются лежать сцепленными на коленях. — Случилось.

— И? — нетерпеливо наклоняю голову.

— Анна беременна.

— Хм, — нахмуриваю брови, — интересно.

Анна Астафьева, дочь одного из партнеров компании деда Бронского. Невеста Мартина.

— Почему тебя это удивляет? — в свою очередь хмурится отец. — Для тебя новость, что они с Марти собирались пожениться?

Как раз наоборот. Я одним из первых узнал, что брат согласен жениться на Анне. Если не просто первый. А вот о том, что они спали, я понятия не имею. Почему-то Марти не посчитал нужным мне сообщить.

— Я не знал, что у них так далеко зашло, — отвечаю максимально дипломатично.

— И тем не менее, — отец растирает шею, морщится как от боли. — Сам понимаешь, в каком она состоянии. Мы с матерью очень переживаем, чтобы с ребенком ничего не случилось. Как бы там ни было, он же наш, Громов.

Сердце заходится одновременно и ликованием, и болью. У Марти будет ребенок, мой племянник. Или племянница. Я его уже люблю. Или ее. Все равно. Главное, я буду лучшим в мире дядей!

— Это же здорово, отец! Мы не оставим Анну одну, теперь она член нашей семьи… — начинаю говорить, но он меня перебивает.

— Не мы, Марк, ты, — и, глядя на мое непонимающее лицо, продолжает: — Ты правильно сказал, сын, Анна теперь член нашей семьи. И она должна остаться в семье. Она и ее ребенок. А еще земля,