Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов

Берс хорошо знал своего друга и понимал, что Оду будет твердо стоять на своем и переубедить его не получится. Поэтому он прекратил споры и поднес руку к рукоятке шашки.

…Когда-то предки нахов такими же клинками остановили арабских воинов, рвущихся вглубь Кавказа, чтобы утвердить здесь ислам. Это было несколько столетий назад. С тех пор никто ни с востока и ни с запада, ни с юга и ни с севера не пытался силой навязать нахам свою религию или иные ценности.

И хотя некоторые из нахов, проживавшие на восточных окраинах страны, имевшие постоянные торговые и хозяйственные связи с соседями-мусульманами, и переняли некоторые атрибуты ислама и обычаи его носителей, все равно мусульманами в полном смысле слова они еще не были. Точно так же, как не были до конца христианами и нахи, населявшие южные и северные окраины, хотя здесь и не обошлось без влияния христианской Грузии. А в центральной части земли нахов продолжали доминировать древние культы.

…Аварцы давно уже следовали исламу, к которому их приобщили еще сподвижники пророка Мухаммада. Из таких же мусульман состоял и отряд, который вторгся на земли новых родственников Берса. Возглавлял их давний враг бенойцев, шайх Абумуслим, который не раз вступал в их пределы, преследуя далеко недружелюбные цели.

Это был человек огромного роста и недюжинной силы. Из-под бараньей папахи, плотно надвинутой на лоб, недобрым огнем сверкали его черные глаза. Густая, длинная борода аварского предводителя развевалась на восточном ветру, как боевое знамя.

Берс направил своего коня прямо на него.

Оба воина долго смотрели друг на друга.

Аварец увидел в глазах противника безмерное мужество, твердую решимость и юношеский азарт. Берс же заметил в глазах человека, с которым ему предстояло сразиться, какое-то сомнение… или сомнения. Нет, не страх, не слабость или панику. Именно сомнения. И сомнения эти с каждым мгновением нарастали.

Абумуслим был не только отважным воином, но и обладал даром провидца. Не случайно еще при жизни его признали святым.

Он понял всё! Против него сегодня выступил человек, которому предстояло совершить множество великих дел, и его клинок не сможет помещать осуществиться предначертанному свыше. Сила настоящего и правда будущего были на стороне молодого чеченца.

Берс обнажил клинок.

То же самое сделал и Абумуслим.

На глазах у аварцев и бенойцев состоялась короткая схватка. Абумуслим не смог оказать серьезного сопротивления – шашка Берса свалила его с ног. Аварцы собрались вокруг тяжелораненого предводителя. Их жаждущие отмщения глаза со свирепой ненавистью смотрели на Берса. Но шайх Абумуслим произнес слова, которые не позволили пролиться новой крови. Они погасили жажду мести в сердцах аварцев, как ливень гасит лесной пожар.

– По воле Всевышнего этот человек, Тимарболатан Берс, станет продолжателем святого дела, – сказал Абумуслим. – Ни один человек, верующий в Единого Бога, не должен становиться на его пути, ибо он – избранный. Берс – это дар Божий всему нахскому народу. Почитайте его, как почитали меня. Будьте ему друзьями, а не врагами.

Как только Абумуслим произнес эти слова, на глазах у изумленных нахов и аварцев от тела Берса отделилось какое-то мутное облако. Оно витало над головой сына Тимарболата, как бы вытягивая из него все свои корни. Внезапно налетевший ураганный ветер свернул облако в комок и унес ввысь – Темболатан Тимарболатан Берс был готов исполнить свою миссию…

Рана Абумуслима оказалась смертельной. Соратники восприняли слова своего предводителя как завещание и молча ушли, положив его тело на носилки из клинков. Бенойцы не только не стали чинить им препятствия, а наоборот, даже проводили до границы своих земель…

Выполнив таким образом долг зятя, Берс со своим другом направился домой.

Впечатлений от сегодняшнего дня было предостаточно. Ехали неспешно, обсуждая бой и все, что за ним последовало. Во всем этом для них, особенно для Оду, было много странного и непонятного.

Расставаться не хотелось. Друзья решили провести эту ночь где-нибудь на лесной поляне. Выбрали место на горном хребте в землях общества белгатой9, расседлали коней, развели костер, поужинали, еще какое-то время делились впечатлениями от столь богатого на события дня и легли глубоко за полночь…

То была особенная ночь! Великая ночь, которая без сожаления завершила старое и открыла широкую дорогу новому! Ночь, когда на землю нахов снизошло СЛОВО! Самое правдивое из всех правдивых, самое чистое из всех чистых, дополняющее и завершающее все, что было ниспослано и произнесено прежде! Не гремел гром, не сверкали молнии, не хлестал дождь, не бушевал ветер. То была тихая и спокойная ночь. Луна изливала с небесных высот на дремлющую землю свой нежный свет, трава и листва медленно покачивались на ласковом ветерку, птицы затихли в священном безмолвии, звери не тревожили друг друга… Сама природа – свидетельница вечности – очистилась в ту ночь в святом прощении!..

Эта ночь на белгатойском хребте многое изменила в Берсе. В голове рождались новые, до сих пор не посещавшие его мысли, а сердце горело жаждой познания и служения Богу.

Вчера вечером на белгатойском хребте отходил ко сну Берс, сын Тимарболата, сегодня утром проснулся Шайх-Берс, которому предначертано было вернуть нахов в единобожие под знаменем уже ислама.

Каждый сын в этих горах знал всегда – всякое большое дело и всякий дальний и опасный путь должны начинаться с благословения матери. Без этого ни одно начинание не могло иметь успех. Берсу тоже хотелось сделать свой первый шаг на этом богоугодном поприще с благословения матери. Но благословить его должна была не просто мать, а мать, уверовавшая в Единого Бога. Поэтому миссию свою Шайх-Берс начал с Чиллы – самого дорогого и близкого человека.

– Нана, – ласково обратился он к Чилле. – Все те божества, к которым мы обращали свои мольбы… Божества, которых благодарили и у которых просили помощи и заступничества, оказывается, не имели ничего общего с истинным Богом. Мы шли по ложному пути, который не мог привести нас к счастливой вечности. У мудрых и честных людей принято отказываться от ложного, сколь привычным бы оно ни было и сколь правдоподобным бы ни казалось, когда перед ними открывается безоговорочная и ясная истина. Давай-ка и мы с тобой, нана, последуем примеру мудрых. Настало время, когда нам следует очиститься от скверны многобожия и вернуться к светлому единобожию.

Но мать посмотрела на сына с сомнением. С тем самым – материнским! – сомнением, которое наполнило ее душу – и без того не обласканную счастьем – какой-то тоскливой, ноющей тревогой.

– Умереть бы твоей матери вместо тебя10, сын мой… Умереть бы