Беркутчи и украденные тени - Яна Батчаева

ниоткуда всплыли слова: «ферхо гру аз». Он закрыл глаза и еле слышно повторил их вслух.

Ветер усилился в несколько раз. Он свистел и колыхал из стороны в сторону высокие кедры. Пыль поднялась к небу. Она назойливо залетала в глаза и уши столпившимся подросткам и те никак не могли закрыться от нее. Зеваки испуганно попятились назад. Чью-то шапку подхватило воздушной волной и унесло к школе и вот тогда поддавшись панике, многие кинулись бежать кто-куда. Тут и там слышались вопли. Взволнованные происходящим учителя, спустились к центральному выходу и звали всех вернуться в безопасное здание.

Эмма стояла в паре метров от мальчиков и отгородившись ладонью от пыли, сквозь пальцы смотрела то на Мирона, то на Рата. Скалин в ответ на ее взгляд быстро замотал головой и пересиливая завывания ветра, крикнул: «это не я». Тогда девочка подступила к Рату. Ветер уже успел набрать пугающую силу и сбивал с ног всех, кто не успел от него укрыться. Эмма вцепилась в ближайшее дерево.

– О, духи! Громов, прекрати это немедленно! – кричала она.

– Ты о чем? Что прекратить?

– Ветер! Останови его!

– Ты сошла с ума? Причем тут я! – Тут подростка осенило, и он выпучил карие глаза на Уварову. – Стой, хочешь сказать… Да ладно…

Он зажмурился и пытался сделать сам не зная что. Бормотал про себя всякую бессвязную ерунду, типа «ветер уймись», от которой ему бы и самому стало смешно, если бы не серьезность ситуации, но ничегошеньки не менялось. Даже стало хуже – стихия свирепствовала. Теперь уже и самому Громову понадобилось укрытие. Он стал между каменным ограждением и деревом, крепко обнимая последнее обеими руками. Эмма была рядом, а Мирон держался неподалеку.

– Я не знаю, что делать! – в отчаянии крикнул Рат однокласснице.

Девочка свела брови и поджала губы. Она в панике пыталась найти выход, но не могла ничего придумать. И вдруг ее посетила мысль. Возможно, глупая и самонадеянная, но других вариантов все равно не было, ведь тот ураган, который устроил Громов подвластен лишь его эмоциям. Эмма сквозь разрушительный поток воздуха приблизилась к нему и не умеючи коснулась его губ в робком поцелуе. В тот же миг, ветер стих, так же, как и Громов замер на месте, как вкопанный. Девочка подавила смущение и, отступив на пару шагов назад, проворчала:

– Мальчишки такие придурки, а вы с Мироном особенно.

– Гм, спасибо, вроде как, – оторопело произнес Рат. – За помощь, не за придурка.

– Ага, – только и ответила Эмма и, закинув назад школьную сумку, отправилась домой.

Мирон тоже, не сказав ни слова, поплелся восвояси. Остальные ребята один за другим стали выглядывать из своих укрытий или пугливо выходить из здания школы снова на улицу. Никто не понял, что произошло, но похоже, некоторые сомневались, что ураган был просто забавой природы.

Поскольку Уварова убежала вперед, Громов возвращался один, пока его не догнал, пыхтевший от одышки, Егор.

– Хотел сказать спасибо. Сам бы я никогда не смог дать отпор, а в школе еще долго учиться.

– Пойми, Савин, за себя всегда нужно стоять, даже, если заранее знаешь, что сила не на твоей стороне и провала не избежать. Может ты не добьешься справедливости, но ты будешь уважать себя. А это самое главное, ведь если ты не будешь уважать себя, то никто не будет. Никто и никогда.

– Ты прав, конечно, но это труднее, чем кажется, – промямлил мальчик.

– Я знаю.

– Но ты был крут.

– О чем ты? Меня размазали, как глину по асфальту. – Ратмир дотронулся до алой щеки, а потом до распухшего носа и зашипел – все так и горело огнем.

– Все знают, что кулак у Мирона, точно молот, поэтому с ним никто не связывается. Да и он сам прекрасно понимает какой силой его наградила природа и очень редко проявляет ее, а если случается драка, то обычно остается в стороне, пока его, так сказать, друзья разбираются с очередной жертвой. Помню, как пару лет назад, один мальчишка наговорил ему кучу гадостей о его отце, ну Мирон и двинул его. Всего один раз – и тот потерял сознание. Вот шумихи тогда было. С тех самых пор Скалин стал куда осмотрительнее, но ты по каким-то причинам вывел его из себя.

– Его разозлило то, что я заступился за тебя.

– Этого слишком мало. Должно быть что-то еще.

Громов задумался. Он прокрутил в голове их с Мироном драку, да и вообще все пару месяцев, что они проучились в одном классе и понял, что тот на самом деле с первого дня, как-то своеобразно смотрел на него, будто ненавидел заранее. Может это связано с давними отношениями их семей? Но, если верить записям дневника Алексея Громова, то они, Скалины и Уваровы были очень близкими друзьями и передали свою дружбу детям, а потом и внукам. В какой момент все пошло не так и случился раскол?

– Эй, э-эй, ты здесь? – тряс его плечо Савин. – Я спрашиваю, на празднование Масленицы пойдешь в воскресенье?

– А разве она не закончилась?

– В других городах может и да, но здесь в Грувске ее празднуют как в старину в День весеннего равноденствия, то есть двадцатого марта в воскресенье. Так что, идешь? Будет круто, чучело Масленицы сожгут, а потом некоторые через костер прыгают, но я обычно пас.

– Не люблю костры, – хмуро бросил Ратмир.

– Хм, можем держаться от него подальше. Да и потом, там есть те, кто проследит за всем; ну, знаешь, чтобы праздник не кончился пожаром.

Громов приподнял одну бровь и посмотрел на Савина. Светло-голубые глаза, обрамленные редкими рыжими ресницами, искрились, как обычно, когда Егор говорил о мифологии, традициях, истории и всего того, что он шутливо называл своим хобби. Наверное, и вправду будет на что посмотреть. Да и развеяться не помешало бы. Эмма тоже там будет: она как-то говорила, что на все праздники и летний сезон, ее семья выставляет у реки торговые палатки со своей выпечкой и теми самыми скичами. После недолгих размышлений Громов обещал прийти и на этом они с Савиным разошлись каждый своей дорогой.

Дома, едва тетя увидела лицо племянника, побледнела и испуганно защебетала вокруг него. Рат отмахнулся, заверив, что все в порядке. Он не хотел ей говорить ни о существе в раздевалке, ни о том, что был ураган, чтобы не заставлять ее нервничать еще больше, а потому рассказал только о том, что ввязался в драку, заступаясь за Савина. Лиза немного успокоилась и, несмотря на протесты мальчика, осмотрела синяки и ссадины,