Проклятие Вероники - Яна Розова

Он обрадовался:

– Ага, иду, спасибо!

На кухне вымыл руки и стал рассказывать, что купил эти саженцы, а теперь и думает, что сглупил. Разве в июне деревья сажают?

– Не знаю, – будучи человеком городским, совета дать я не могла. – Может, разного сорта деревья в разное время сажают?

Сан Саныч нахохлился в красном креслице около кухонного стола, сделал глоточек кофе и поделился:

– Раньше у меня подруга в садоводческом деле была – Клара Васильевна. Умерла несколько лет назад. Она высшую математику читала в нашем университете, а у нас дачные участки были рядом. Она в этих делах разбиралась! И только у меня какие вопросы – я тут же к Гайворонской…

– А дочь Эля у нее была?

– Да. А вы знакомы?

Надо же, какое совпадение! И точно Гродин – маленький город.

– Были знакомы, – уточнила я. – Эля умерла. А кто в институте еще с Кларой Васильевной дружил?

– Как Эля умерла? – Сан Саныч, оказывается, был не в курсе.

Пришлось рассказывать печальные новости. Садовник наш повздыхал, поохал и припомнил, что частенько на Клариной даче Лиля Семеновна Клыкова отдыхала.

– А Лиля Семеновна – историк и белоручка, – рассмеялся Сан Саныч. – За холодную воду не бралась. А уж заставить ее полоть было невозможно. Зато она всегда умела рассказать что-нибудь интересное – много читала, всем интересовалась. Мы с ней, бывало, сядем под яблонькой, и лясы точим, а Клара тем временем огород пашет.

– А не знаете, правда ли, что у мужа Гайворонской была дочь на стороне?

Карие яркие глаза Сан Саныча прямо-таки сверкнули:

– Это как-то со смертью Эли связано?

– Да, связано. Понимаете, она совершила самоубийство. Как и Артем. И не только, ведь, она.

Тут Сан Саныч стал задавать вопросы, а я на них отвечать и мои ответы звучали очень даже веско. Это на таких, как Седов, не производит впечатления, буквально ничего, а людям нормальным непросто уложить в своей голове столько противоестественных историй.

О сводной сестре Эли мой садовник ничего не знал, но он, не отходя от кассы, набрал номер Лили Семеновны. Они до сих пор, оказывается, общались.

– Лилечка, кто информировал Элю Гайворонскую о том, что у нее есть сестра? – этот вопрос Сан Саныч задал исследователю Средневековья после всех приветствий и вежливых вопросах о состоянии здоровья.

Лиля Семеновна стала что-то говорить ему, и беседа стала развиваться в нужном направлении.

– Ты можешь встретиться с ней сегодня, после часу? – спросил садовник, отстранив телефон от щеки.

– Конечно!

– У нее в двенадцать – занятия по у-шу, а после она может тебе уделить полчасика для беседы. Идет?

Конечно, я согласилась.

Джон

Конечно, Вероника согласилась с моим планом.

Он был очень прост. Я просто уведу малыша из дома, из его комнатки на втором этаже, во время дневного сна. Причем я не собирался входить в дом обычным путем. Был у меня в запасе один трюк. Все-таки, не зря же я поддерживаю физическую форму!

Вероника сказала, что ночью было бы лучше украсть ребенка, но я возразил: ночью эти милые люди, Герман со своей мамашей, выпускали во двор большого кабеля, а еще я разглядел на заборе кнопку сигнализации. Этими системами все дома в Гродине оснащены. Они реагируют на все – даже на кошку, которая потерлась об ограду. А потом дом окружают вооруженные АК молодчики в черных масках на мордах. Да ну их!

Днем же все было проще. Утром бабушка – располневшая пожилая дама с ведьминским выражением лица – возила мальчика в какой-то образовательный центр для малышей. Иногда их транспортировал Герман, а иногда – вызывалось такси. К двенадцати они возвращались на свою Весеннюю улицу. Бабушка готовила обед на кухне, а мальчик играл во дворе.

После обеда мальчика отправляли наверх, в спальню. С помощью оптики и сидя на ветке дуба, растущего на улице за домом, я разглядел, что днем парень не спит. Он просто играет в постели. Бабуля в это время тоже предпочитает полежать и отдохнуть. Сигнализацию на это время она не включает, только запирает калитку и двери дома. Отец днем не появляется. Но я следил за домом всего три дня, Вероника очень торопила.

Тихий час длится добрых два часа. Затем бабушка снова топает на кухню. Она готовит небольшой перекус, а в четыре бабушка с малышом едут в бассейн. Бассейн у них чередуется с английским. Вечером приезжает Герман. Но Герман может и не приехать.

И Вероника была права – ребенка воспитывали странно. Бабушка невозможно баловала. Каждый раз из города мальчишка приезжал с новыми игрушками и измазанный шоколадом. Зато отец был не просто строг, он был строг до жестокости. Уверен, именно сейчас Герман начинал осознавать, что мучить сына почти так же приятно, как издеваться над женой. Только переступал порог, как начинал строить ребенка. Не то он говорит, не там сидит, медленно ест, слишком громко топает по лестнице. Частенько папина рука хватала Сашу за ухо. И, кажется, очень больно. Мальчик должен был не просто выполнять папины приказы, а – быстро! Быстро, я сказал!

Мне в детстве никогда никто не приказывал. А если пытались, то потом долго в этом каялись.

В общем, мальчика было жаль. В какой-то момент я вспомнил Ксю. Было в них что-то общее. Но не надо обманываться – украв Сашу у отца, я не верну Ксю.

Вероника предупредила, что мальчик послушный, сразу мне доверится, если я скажу, что отведу его к маме. Он не закричит, не позовет папу. Потом мы сядем в мою машину и уедем.

Я представил себе, как будет счастлива Вероника. Только мне не будет так же хорошо, как и ей. Она уедет от меня. А я стану матросом или кем мне скажут на торговом судне, и убуду из страны. Скорее всего, моя работа будет нелегальна, и пенсии я не заработаю…

Зато и срок не получу. Да и зубы целее будут.

Ни на одно предприятие в своей жизни я не шел с таким тяжелым сердцем.

Долго размышлял – как мне говорить с мамой? Если я поеду к ней, то не смогу ей соврать. Я сорок лет ей не врал, а тут, вдруг, начну. Сказать правду – не могу. Она не должна ничего знать. Это будет гарантией ее безопасности. Лучше позвоню и скажу, что уезжаю за границу. Не подумайте, что ложь по телефону за ложь не считается. Зато это будет убедительная ложь. Я смогу в трубку, не видя мамин внимательный взгляд, сказать: еду в Нью-Йорк, к Гарику Левитину. Она знает о моем приятеле, который уехал в США лет двадцать назад, а мы еще в школе вместе учились. Он все звал – в гости и подзаработать, но я чего-то не решался. Да, это хорошая версия.

Итак, остается незаконченным только одно дело. Дело об исчезновении пяти миллионов моего тестя. Я не успеваю их найти. С Вероникой так ураганно получилось.

С другой стороны, Ксю права – что он так о деньгах беспокоится? И, ведь, можно в милицию обратиться. Пусть они ищут, это их обязанность.