Астрид - хозяйка Рождества - Анна Лерн

— Днем стояла хорошая погода, — лениво ответила я и подумала, что узнай она о нападении, точно тронулась бы умом. — Было так тепло, что у меня взмокла спина.

— Попомните мое слово, деточка, тепло кончилось, — снова заворчала она и положила кирпич на железную подставку возле самого огня. — Сейчас нагрею вам кирпич, чтобы ножки ночью не замерзли… Нет, ну придумать такое…грибы…

Я почти дремала под ее убаюкивающий голос, и когда раздался стук дверного молотка, меня бросило в холодный пот. Тетушка Лонджина побледнела и схватилась за сердце.

— Папенька явился, святой Олаф! Истинно говорю! Кого еще может принести в такое время?

Я поднялась и решительно направилась к двери, готовая к встрече. В этот раз он не посмеет мне грубить.

Антон занимался своими деревяшками, Нилс зашивал обувь у очага на кухне и, услышав характерный скрип, я поняла, что кто-то из них впустил позднего гостя. Что ж, они мне не помешают, и если что, помогут приструнить этого невыносимого старика.

Я уже спускалась по лестнице, когда до моих ушей донесся знакомый голос и я прибавила шагу.

— Сесиль?! Что случилось?!

Моя новая подруга стояла в холле и плакала, шумно сморкаясь в кружевной платочек. Антон и Нилс настороженно наблюдали за происходящим, и я нахмурилась, взглянув на них.

— Пойдем, Джаспер, у нас еще куча дел.

Они скрылись в темном коридоре, а баронесса бросилась ко мне на шею.

— Астрид, дорогая, я не знаю, как мне быть! Моя жизнь кончена!

— О Боже, что случилось?! — я оторвала ее от себя и посмотрела в заплаканное лицо. — Ты мне скажешь или нет, наконец?

— Я лишилась крыши над головой… — выдохнула она и снова залилась слезами. — У меня теперь нет дома!

— Так, а ну-ка, пойдем со мной, — я увидела тетушку Лонджину, которая спустилась вниз и встревожено смотрела на нас. — У нас есть крепкая выпивка?

— Сейчас найдем, — женщина указала на дверной проем. — Давайте-ка на кухню. Там тепло, есть чай и что покрепче.

Сесиль вся дрожала и, сняв с девушки мокрый плащ, я усадила ее в кресло у очага.

Тетушка Лонджина налила ей в кружку коньяка и заставила выпить, уговаривая, как дитя. Минут через десять она немного успокоилась и, подняв на меня красные от слез глаза, сказала:

— Мой покойный муж отписал все имущество своему племяннику, и сегодня вечером он явился ко мне в дом с нотариусом… Оказывается завещание все это время лежало у него в конторе и по истечении полугода, племянник вступил в права владения…

— Он выгнал тебя из дома??? — мне было до ужаса жаль эту приятную, милую девушку. — В ночь?!

— Нет, он не выгнал, — Сесиль всхлипнула. — Он вежливо предупредил, чтобы в течение трех дней я съехала из имения, потому что приедет его семья. Жена и трое маленьких детей… Мой супруг оставил мне лишь скудное содержание.

— А дом твоих родителей? — я сжала ее ледяную руку. — Они ведь не выгонят родную дочь?

— Родители умерли несколько лет назад, — на ее лице появилось какое-то отрешенное выражение. — Дом и земли унаследовал брат, но вложив средства в торговлю специями, прогорел… Корабль попал в шторм и пошел на дно вместе с товаром, в котором были все наши деньги. Дом и земли ушли на погашение долгов кредиторам, брат начал пить и замерз в сугробе под самое Рождество.

— Тебе некуда идти? — я посмотрела на тетушку Лонджину и та грустно улыбнувшись, кивнула.

Сесиль молчала, опустив голову, лишь ее плечи мелко подрагивали от рыданий.

— Не плачь. Ты жива, здорова, молода и красива, — я встряхнула ее, заставляя поднять глаза. — Останешься у нас, и это не обсуждается.

— У вас? — девушка замерла, не веря своим ушам. — Я… я…

— Будешь жить здесь, — решительно сказала я, стараясь не заплакать. — И мне не будет скучно. Мы с тобой точно найдем чем заняться, ведь правда?

Сесиль бросилась обнимать меня, а тетушка Лонджина заворчала:

— Святой Олаф… дай ума этим девчонкам… Еще одна в мокром плаще… Нет, будто у меня есть время лечить простудную лихорадку! Немедленно пить чай — и в кровать с горячим кирпичом! Обе!

После появления в моем доме Сесиль прошло несколько недель. Она начала приходить в себя и ее улыбка уже не отдавала горечью, а сама баронесса становилась все спокойнее. Я, как могла, утешала подругу, ведь то, что случилось с ней, ни в какое сравнение ни шло с тем, что пережила я. Но тем не менее я не могла рассказать ей о своем удивительном перемещении, чтобы она грешным делом не подумала, что я сошла с ума. Зато я теперь понимала — нет ничего важнее жизни и здоровья, а остальное — лишь суета. Со временем Сесиль тоже это поймет и ей станет намного легче.

В тот нехороший вечер баронесса приехала со всеми своими вещами, и осталось только выделить ей комнату, чтобы она чувствовала себя комфортно. Девушка выбрала спальню через две комнаты от моей и вечерами приходила ко мне, чтобы посмотреть на то, что я делаю.

— Это так увлекательно и необычно… — она с интересом рассматривала игрушки, начавшие приобретать формы. — Я тоже хочу попробовать.

— Ты хочешь шить игрушки? — удивилась я ее желанию. — Уверена?

— А почему бы и нет, — она пожала плечами. — Это увлекательно и мне очень нравится то, что получается. Я никогда не видела ничего подобного.

Я дала ей иголку и нитки, показала, как сшивать детали и, к моему удивлению, она все быстро схватила. Сесиль так увлеклась, что даже шила у себя в комнате, когда не могла уснуть.

Тетушка Лонджина каждый раз восхищенно ахала, когда у меня на столе появлялась новая игрушка, и сразу же поддержала желание Сесиль заняться шитьем.

— Правильно, нужно руки занять, чтобы дурные мысли в голову не лезли. Посмотрите, ваше сиятельство, как у нее ловко выходит!

С этим я была абсолютно согласна и кивала, поглядывая на изящные руки подруги, пришивающие снеговику голову.

Как и предсказывала тетушка Лонджина, пришли ранние холода, выстуживая землю ледяными дождями и пронзительными ветрами, дующими с севера. Середина сентября в Дорвегии была похожа на середину ноября в Москве и, выходя на прогулку в парк, мы уже надевали теплую одежду.

А тайны осени сквозили во всем — в медленном движении ярких листьев, в горьковатом воздухе, заполненном густым туманом с низин, и в том, как большая, бледная луна летела в фиолетовом небе сквозь мистический дым облаков. Осень всегда навевала на меня грусть, и щемящее чувство какой-то непонятной потери скреблось в темном уголке души.

— Жаль, конечно, что деревенские детишки на это Рождество не получат подарки, — вздохнула тетушка Лонджина, замешивая тесто на ореховое печенье. — А как было хорошо раньше! В деревню приезжала огромная телега с подарками, а Гринч переодевался в Ниссе* и пел песни, проезжая по главной улице. Детишки слышали его и выбегали из домов, чтобы получить свой подарочек… Помните, графинюшка?