Пешка в большой игре - Данил Корецкий

– К кому нам еще обращаться...

– Поможем...

Платонов отвел глаза в сторону. Только что он получил половину месячной зарплаты. И ничего противозаконного: в конце концов, милиция обязана раскрывать преступления. Но делать над собой усилие все-таки приходилось.

Клык вздыхал потому, что тоже преодолевал себя. Закон запрещает обращаться к ментам за помощью. Но если мент покупается и помогает неофициально, то с запретом можно не считаться.

В конце концов и Клык, и Платонов успокоились. Убедить самого себя можно в чем угодно.

Когда лейтенант ушел. Клык позвонил главному майданщику, смотрителю катранов и положенцам других районов. Густая и крепкая сеть была заброшена в бурлящее человеческое море.

Тысячи человек по всей Москве искали Таракана, бомжа под сорок лет, высокого и худого, в вытертой кроличьей шапке и мятом пальто без двух пуговиц, со старым чемоданом. Бомж не пользовался ничьей поддержкой и защитой, деваться ему было некуда: не в подвале, так на чердаке, не в люке теплотрассы, так на вокзале отыщет его кто-то из общины или прислуживающей ей шушеры. Значит, возвращение святого святых – блага воровского – вопрос времени: двухтрех дней.

Респектабельный агент госбезопасности Асмодей вальяжно вышел из «Двух сов» и сел в оперативную машину одиннадцатого отдела.

– Здравствуй, Семен, – чуть покровительственно сказал он водителю красной «девятки».

– Здрасьте, – ответил крепкий парень с расплющенным носом и золотой коронкой на верхней челюсти – старший прапорщик Григорьев. Это он, представляясь мафией, пугал Каймакова несколько дней назад. Точнее, не пугал, а осуществлял акцию воздействия, чтобы заставить марионетку оперативного дела «Расшифровка» сделать следующий шаг.

Акция воздействия преследовала вполне конкретную цель: настроить марионетку на серьезность мыльного дела и подготовить к той информации, которую должен был принести на другой день капитан Резцов. Но она имела и очень важный побочный результат: испугавшись, фигурант вооружился шилом и стал прикрывать голову портфелем. В результате в морге оказался не он, а капитан ГРУ Вертуховский и операция «Расшифровка» чуть не лопнула в самом начале.

Этот жизненный факт опровергал неверие майора Межуева в случайности и совпадения. И подтверждал существование определенных закономерностей, именуемых человеческими судьбами.

Красная «девятка» пулей сорвалась с места и уверенно влилась в широкий поток автомобилей.

Капитан Васильев медленно брел по мокрой и грязной улице. Он был отстранен от оперативной работы и переведен на проверку эвакуаторов. Этим всегда занимались прапорщики.

Понижение вызвано заключением комиссии, проводившей служебное расследование. Убедительных оснований, объясняющих, почему бригада бросила объект наблюдения и направилась в квартиру Зонтикова, капитан не представил. Центр принял разговор о миллиарде, принесенном Клыку, и именно с ним связал незапланированную активность наблюдателей, тем более что деньги исчезли. От более серьезных неприятностей Васильева спасли показания командира милицейской спецгруппы и подполковника Дронова: оба подтвердили – из квартиры он ничего не выносил.

Но и того, что оставалось – нарушения задания и смерти напарника, – оказалось достаточно для вывода о неполном служебном соответствии. Насколько капитан знал кадровую практику, в ближайшее время от него попытаются избавиться. Выслуги, даже с учетом льгот службы на СРПБ – год за полтора, для пенсии не хватит.

Потому мысли у Васильева были такими же безрадостными, как окружающий пейзаж: грязная, в ямах и выбоинах улица, ободранные фасады переживших свой век домов, покосившийся забор вокруг так и не ставшего стройплощадкой пустыря, старая, давно не крашенная трансформаторная будка. Она же – эвакуатор номер семь.

Без особых предосторожностей капитан направился к объекту. На нем был костюм ремонтника из оперативного гардероба: фуфайка, черные суконные штаны, брезентовая сумка через плечо, солдатская шапка. Что может быть естественнее человека в таком наряде, заходящего в трансформаторную будку?

Специальным ключом он отпер железную дверь. При необходимости она мгновенно распахивалась от особого нажатия на пластинку с изображением черепа и надписью: «Не влезай, убьет!»

Внутри было душно, пыльно и тесно, как в настоящей трансформаторной будке, даже характерный монотонный гул присутствовал, хотя исходил из специального блока, включавшегося при открывании двери. Одновременно загоралась лампочка на пульте дежурного по сектору охраны спецсооружений, и, если в течение минуты не поступал сигнал отбоя, готовая к бою группа оперативного реагирования спешно отправлялась на место срабатывания.

Сейчас лампочка не загорелась, у пульта никого не было, не сидели в машине с включенным двигателем четыре вооруженных бойца. Развал системы госбезопасности привел к сокращению финансирования в первую очередь инженерных объектов. Даже их еженедельный контроль группой эксплуатационников на некоторое время прекратился, но умеющий смотреть вперед генерал Верлинов приказал хотя бы раз в месяц осуществлять проверки: «Иначе в них коммерческие палатки да платные сортиры пооткрывают!»

Но Васильев действовал так, будто все работало, как обычно, и дежурный сектора охраны, встрепенувшись, смотрел на красный огонек тревоги.

Вставив жетон из титанового сплава с буквой и шестизначной цифрой личного номера в незаметную щель распределительного щита, он негромко сказал:

– Капитан Васильев, иду транзитом, помощь не нужна.

При нормальной работе всех систем дежурный услышал бы эти слова, погасил тревожную лампочку и сделал запись в журнале пользования эвакуаторами.

Капитан, не вынимая жетона, нашел черную кнопку на щите.

В громадине трансформатора, точнее, искусно выполненного макета, бесшумно откинулась часть обшивки. Пригнувшись и высоко подняв ногу, словно в отсек подводной лодки, Васильев шагнул внутрь. Люк мгновенно закрылся.

Он находился в небольшом – два на полтора – помещении со стальными стенами, полом и потолком. В одной стене имелась незаметная щель для жетона. Моделируя ситуацию, когда жетон потерян, капитан резко провел рукой от щели вниз. Пол дрогнул и провалился, через секунду его заменил выдвинувшийся из стены стальной лист. Если бы Васильева преследовали враги и им удалось взломать входную дверь и обшивку люка, они увидели бы пустой отсек без всяких следов на толстом слое пыли.

Открытый с одной стороны стальной лифт скользил под землю. При ярком свете внутренней лампы капитан видел шероховатости уходящих вверх бетонных плит и стыковочные швы между ними. Спуск был недолгим – словно с четвертого этажа. Бетонные плиты сменились железной дверью. Васильев повернул ручку. Свет автоматически погас. За дверью простиралась чернота с красными огоньками вдали. Эвакуатор номер семь выходил в тоннель метро в трехстах метрах от узловой станции «Парк культуры».