Чахотка. Другая история немецкого общества - Ульрике Мозер

Английские гости были страстными поклонниками зимних видов спорта. В 1877 году они выстроили самый большой в Давосе «английский» каток и попытались аккуратно ввести хоккей на льду и кёрлинг. Швейцарские санки британцы вознесли до уровня спортивных соревнований и стали постоянно проводить спортивные турниры. Альпийские горные лыжи стали популярны в 1890‐х при активном участии писателя Артура Конан Дойла.

В конце XIX века швейцарские курорты открыла для себя русская аристократия[365]. В 1890‐х годах число гостей из царской России выросло в несколько раз. В 1892 году русских было 257, примерно 1 % от всех гостей, а в 1912 году — уже 3422, 12 % от всех гостей. Русские постояльцы по численности уступали только британцам. Перед Первой мировой войной в Давосе проживало больше россиян, чем в любом другом городе Швейцарии[366].

Для многих русских аристократов и богачей Давос был ссылкой, куда им пришлось уехать из бурлящей России накануне Октябрьской революции. Они приезжали с целым штатом прислуги, большими семьями — и создали в Швейцарских Альпах собственный русский мир с санаториями, пансионами, театрами, библиотеками и вице-консульством. Здесь проходили концерты виртуозов, элегантные утонченные балы, благотворительные вечера, которые любили посещать и гости из других стран, сливки давосского общества. Тут подавали деликатесы русской кухни и русскую водку, играли оркестры балалаечников. Последний, меркнущий блеск императорской России освещал эти вечера в Швейцарских Альпах.

Приезжали в Давос и менее состоятельные русские пациенты — и порой не могли оплатить всех счетов за лечение и пребывание, так что против гостей с востока имелись предубеждения. Владельцы гостиниц неохотно сдавали комнаты русским туристам и требовали полной предоплаты. «Мы, русские, считаемся здесь несчастьем для этого курорта», — жаловался один россиянин в письме к читателям, опубликованном в русскоязычной версии Davoser Blätter[367]. С другой стороны, русские зачастую испытывали неприязнь к немцам. «В Давосе ведется беспрестанная война против туберкулеза, систематическая, спланированная война, какую умеют вести только немцы», — писал в 1911 году один русский курортник. До Первой мировой войны между тем оставалось всего три года. В 1914 году Лидия Писаржевская опубликовала санаторный роман, до сих пор не переведенный на немецкий язык. Эта книга — сведение счетов с Давосом и с немцами. Давос предстает здесь как скучная провинция, причем отели и санатории бессовестно дороги, немецкие курортники — надменны, немецкие врачи — авторитарны и алчны до денег, в немецкой колонии — невыносимый милитаризм. Впрочем, привлекательности Давоса этот роман не повредил. Русские по-прежнему стремились на «швейцарский Кавказ», а в 1914 году в маленьком грузинском городке Абастумани на высоте 1273 метра был открыт санаторий под именем «Русский Давос»[368]. Международной была не только жизнь, но и смерть. В деревне располагалось живописное космополитичное кладбище.

Санаториям удавалось, конечно, продлить жизнь многим пациентам, но полностью выздоравливали только самые легкие больные, несмотря на такие новейшие методы терапии, как искусственный пневмоторакс и торакопластика. Пневмоторакс применяли наиболее часто. При помощи полой иглы в грудную (плевральную) полость вводили азот, кислород, атмосферный воздух или углекислый газ (диоксид углерода). Пораженное легкое сжималось, фиксировалось, и таким образом пытались лечить туберкулезные каверны. Через некоторое время газ улетучивался, надо было подкачивать новый, примерно раз в восемь дней. В некоторых санаториях до 95 % пациентов лечились таким способом, отчего санатории иногда именовали «фабриками пневмоторакса»[369]. При торакопластике производили резекцию ребер над заболевшим легким. Обе операции приводили к сокращению больного легкого и к рубцеванию каверн, но, разумеется, были весьма рискованными. После торакопластики выживали 25 % всех прооперированных, выжившие же на всю жизнь оставались с деформированной грудной клеткой и часто страдали от болезненных последствий[370].

Любые терапевтические методы того времени лечили в основном симптомы легочного туберкулеза, против источника болезни медицина была все еще бессильна. Главная цель была в том, чтобы укрепить конституцию больного и его иммунитет. Пока же чахотка оставалась неизлечимой смертельной болезнью.

Расцвет блестящего давосского курорта пришелся на годы накануне Первой мировой войны. Тогда в Давосе образовался удивительный культурный климат, курорт стал средоточием международного авангарда. В Давос, разумеется, приезжали не одни только художники и поэты. И не все из них были больны чахоткой, иные приезжали в горы ради творческого отпуска. Компания собралась выдающаяся.

В 1880‐х годах композитор Петр Чайковский посещал в Давосе больного чахоткой друга. В конце XIX века сюда приезжали Роберт Льюис Стивенсон и сэр Артур Конан Дойл. Стивенсон бы родом из Шотландии. Он приезжал в Давос в конце 1880 года как пациент, вернулся в 1881 году в Шотландию, снова заболел и опять провел в Давосе зиму 1881–1882 годов. Здесь был начат роман «Остров сокровищ». Стивенсон всей душой ненавидел Давос, ненавидел холод и снег, безделье и даже речку, протекающую в долине. Уехав из Давоса во второй раз, он уже больше сюда не возвращался[371].

Артур Конан Дойл Давос обожал[372]. В 1893 году он привез сюда свою больную чахоткой жену и остался до 1895-го. Писать ему здесь удавалось мало, его слишком занимала общественная жизнь: он с триумфом обыгрывал курортное общество на бильярде, веселился на маскарадах в костюме викинга, играл в хоккей, был известен как страстный лыжник и всячески пропагандировал этот вид спорта. Дойл собирался в летний сезон ввести в Давосе моду на гольф, однако потерпел неудачу, так как, по его словам, местные коровы имели странную привычку съедать красные флажки, огораживающие игровое поле[373].