Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской

Демонстративно отбросив покрывало, она прошлепала босыми ногами к стулу, сгребла в охапку все свои вещи, вернулась на кровать и принялась одеваться, начав с босоножек. Этот демарш должен был доказать проклятому истукану по фамилии Громов, какую ошибку он совершает, отвергнув Лилю. Покончив с обуванием, она встала и стала задумчиво вертеть перед собой маечку-топик, как бы выискивая, где у нее зад, где перед. Ее подбородок был при этом вызывающе вздернут, но она знала, что до утра проплачет в подушку. И слезы ее будут злыми, жгучими. Очень горько глотать такие слезы в полном одиночестве.

– Хочешь, я разыщу тебя в Севастополе? – неожиданно спросил Громов.

– Что? – Лиля оторопела.

– Я разыщу тебя в Севастополе, девочка.

Девочка. Он не впервые назвал ее так, но на этот раз нехитрое словечко заставило ее сердце заколотиться сильнее. Девочка! Это надо же! Удивительное дело, но в этот момент Лиля, вся тертая-перетертая, судьбой не раз битая и оттого не по годам ушлая, неожиданно для себя поверила этому человеку. Вернее, так: ей ужасно захотелось ему поверить. Не имело значения, говорит ли он правду. Скорее всего – нет. Вероятно, он просто лгал, чтобы поскорее выпроводить Лилю из города по известной только ему причине. Но когда ты чувствуешь себя маленькой заблудившейся девочкой, ты готова верить любым обещаниям и ласковым словам. Лишь бы не испытывать страх и одиночество.

– Сейчас я запишу адрес… И телефон. – Она метнулась к столу, но была остановлена насмешливым предположением:

– Может быть, сначала все же стоит одеться?

– Ой, извините.

Лиля сама не заметила, как опять перешла с Громовым на «вы»… Как оказалась одетой с ног до головы, сидящей на том самом месте, где недавно поняла, что не в состоянии взять и расстаться с этим странным человеком… Она казалась себе щепкой, подхваченной стремительным потоком. Ее несло куда-то, а куда именно – разбираться не было ни времени, ни желания.

– Домой не заходи, – деловито произнес Громов. – Домой теперь тебе нельзя.

Лиля машинально кивнула, но тут же опомнилась:

– А деньги? У меня при себе одна мелочь.

Громов раскрыл бумажник:

– Много дать не могу, но на дорогу и на первое время тебе хватит… Вот, держи. Здесь тысяча рублей и сто пятьдесят долларов.

Протянув руку за деньгами, Лиля отдернула ее, словно обжегшись. Такой простенький и привычный жест вдруг сделался невозможным.

– Не кокетничай! – прикрикнул Громов, очевидно, поняв, что происходит в Лилиной душе. – Бери деньги. Считай, что это государство о тебе позаботилось.

– Государство! Можно подумать! От него дождешься!

– Ну, я от лица государства. Какая разница?

– Большая, – тихо сказала Лиля, пряча деньги в косметичку. Сторублевки она дважды перетянула зеленой резинкой, чтобы не валялись как попало среди содержимого, а доллары сложила квадратиком и сунула в кармашек. Там же хранился ее заветный талисман – морской камешек с дырочкой посередине. «Куриный бог», которому она иногда поверяла свои желания. Сначала Лилю подмывало спрятать туда же неиспользованный презерватив, но она решила, что это будет не лучшее напоминание о самой странной ночи в ее жизни. Она незаметно выбросила пакетик в урну и мысленно пожелала себе, чтобы ей больше никогда не пришлось пользоваться подобными штуковинами, которые разделяют мужчин и женщин даже в моменты их наиболее полного сближения.

– Теперь звони на вокзал, – велел Громов. – Тебе нужен ближайший поезд до Ростова. Там сделаешь пересадку и покатишь к брату в Крым.

Лиля послушно набрала номер справочной, выслушала телефонную скороговорку и доложила:

– Отправление в два сорок пять. Посадка начинается за тридцать минут.

– Лучше не придумаешь. – Громов ободряюще улыбнулся. – Теперь вызывай такси.

– Да я и так доберусь, – возразила Лиля. – Любой частник домчит меня до вокзала за десять минут. У меня… У нас еще есть время.

– Вызывай такси, – повторил Громов в уже привычной ему манере пропускать мимо ушей то, что он не считает нужным слышать. – Уточни номер машины, это очень важно. Когда выйдешь, садись только в ту, которую тебе сейчас назовут.

Лиля покорно выполнила новое задание. Правда, все усиливающаяся сумятица в голове помешала ей как следует вникнуть в сказанное диспетчершей. «Жигули» какой-то там модели. Кажется, красного цвета. Чтобы не показаться Громову бестолковой дурехой, она не стала вдаваться в эти подробности. Отрапортовала только наигранно-бодрым тоном:

– Ваше приказание выполнено, товарищ полковник!

– Товарищ полковник… – Он усмехнулся, но лицо его от этого веселее не стало, наоборот, потемнело. И не тень, падающая от света бра, была тому причиной. – Всех товарищей, девочка, давно в расход пустили. – Громов встал, прежде чем угрюмо закончить: – Одни господа остались.

Лиля тоже выпрямилась во весь рост и стояла напротив, ожидая неизвестно чего. Рука Громова неожиданно потрепала ее по волосам, легким касанием огладила щеку.

– Когда обещали подать машину?

– Через пять минут, – ответила Лиля упавшим голосом.

– Тогда тебе пора. Иди. Севастопольский адрес – вот он. – Громов взмахнул перед ее глазами листком бумаги и вернул его на стол.

– Я буду ждать? – Лиля намеревалась сказать это утвердительно, а получился какой-то неуверенный вопрос.

– Конечно. – Он легонько подтолкнул ее к двери. – Обязательно жди. Зачем нам еще жизнь дана, как не для того, чтобы ждать?

– Ждать чего?

– Лучших времен, чего же еще? – Громов улыбнулся так невесело, словно лично он смертельно устал от этого ожидания. – А теперь ступай, девочка. С богом.

Очутившись в пустом гостиничном коридоре, Лиля закусила нижнюю губу, чтобы не разреветься до того, как уткнется лицом в первую попавшуюся подушку.

По мрачному тону Громова, по серьезному выражению его глаз она догадывалась, что дела ее очень и очень плохи. Но главная беда заключалась в том, что она уезжала, а ей еще никогда в жизни так сильно не хотелось остаться.

* * *

Только втиснувшись на переднее сиденье «жигуленка» морковного цвета, лихо подкатившего прямо к лестнице, Лиля поняла, что порядком наклюкалась сегодня. С горя или на радостях? Она и сама не понимала как следует. Ни-че-го-шень-ки не понимала. Как говорила покойная мама про такое состояние: в голове пусто, зато на сердце густо.

– На вокзал, – сказала водителю Лиля и безуспешно попыталась найти на седьмом этаже гостиницы те самые окна.

– Без вопросов, красавица, – откликнулся тот.

Развернув автомобиль, он погнал его наверх по дороге, состоящей из одного сплошного поворота. Свет фар скользил по ноздреватой бетонной стене, глядя на которую можно было легко представить себя в каком-то бесконечном лабиринте. К тому моменту, когда «жигуленок» выбрался на ровную трассу, его раскачивало так, словно подвески были сработаны из диванных пружин. А мотор то тарахтел как оглашенный, то чихал, норовя заглохнуть.