Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - Дэвид Ротенберг

Они остановились, лишь удалившись на двадцать миль от «Уоркс» вверх по реке, в маленьком грязном городке, и без сил упали на землю в каком-то темном закоулке. Макси свернулся в пыли и через минуту уже спал. Ричард уснул вскоре после него.

Оба проснулись как по команде. За ними кто-то наблюдал.

— Где? — пролаял Ричард.

— Прямо перед нами, братец, — ответил Макси, медленно поднимаясь на ноги.

Ричард тряхнул головой, отгоняя остатки сна. И впрямь, в трех футах от них стоял какой-то старик. Из-за облака выглянула луна, и ее тонкий луч упал на дряхлые черты незнакомца. В глубоких складках на его лице застыла печаль. Старик опустился на землю перед ними и сидел не двигаясь, словно стал частью этой самой земли. Только тогда юные Хордуны заметили, что он почти наг.

Внезапно голова старика стала неистово трястись. Указав пальцем на мальчишек, он произнес поразившим их голосом, который будто доносился из глубины пещеры:

— Ангада и Вали.[33]

— Что он говорит, братец?

Не обращая внимания на Макси, Ричард обратился к старику на хинди:

— Ангада — это бог, который убил собственного брата Вали?

Голова старика перестала трястись. Его глаза были наполнены темными, вязкими слезами.

— Брат убьет брата, — проговорил он хриплым голосом.

Ричард опустился на колени и на хинди задал вопрос:

— Ты видишь это?

Тот не ответил. Ричард повторил вопрос, но снова не получил ответа. Тогда Ричард схватил странное существо за костлявые плечи и проорал прямо ему в лицо:

— Ты про нас говоришь?

Рука старика поднялась и легла на лоб Ричарда. Грязный костлявый палец указал на Макси.

Ричард яростно сбросил дряхлую руку со своей головы. Макси заметил, что желтая пыль осталась на лбу брата, словно след благословения.

— Черт побери, Ричард, о чем он бормочет?

Но голый, беззубый человек уже уходил прочь. Неожиданно он сложился пополам, и из его нутра вырвался смех. Смех, воплощающий высшую степень никчемности. Смех того, кто видел мир и понял, что он в нем — ничто, лишь песчинка загадочной насмешки божества.

— Над чем смеется эта развалина? — допытывался Макси. — Что он говорил?

Старик тем временем исчез в темном конце проулка.

— Мне было сложно понять. У него такой акцент…

— Ты жалкий врун, братишка. Позволь мне самому судить. Так что же сказал старый дурак?

— Не называй его старым дураком, Макси.

— Это почему же?

Ричард не ответил. Он подумал о человеке, который способен убить собственного брата, затем посмотрел на Макси и начал смеяться.

— И ты туда же! А ты-то над чем смеешься?

— Над нами. Взгляни на нас, Макси. Мы всего лишь дети, Макси. Всего лишь дети.

В течение следующих двух месяцев братья Хордуны со своим ворованным опием пробирались в крохотный портовый городок Вишахапатнам, расположенный в шестистах милях к югу от Калькутты. Там они нашли торговца, пожелавшего купить часть их товара, и на вырученные деньги купили два билета на быстроходное парусное судно до Китая, Поднебесной империи, где опий превратится в золото.

Макси просто влюбился в судно. Он постоянно торчал на палубе, рассматривая и запоминая все, что было связано со сложными системами блоков и хитроумных узлов, управлявших акрами парусов, которые влекли клипер на восток.

На третий день после выхода из порта морская болезнь мучила Ричарда так же, как и в первый, и он сидел у открытого иллюминатора в каюте третьего класса, пытаясь не сблевать уже бог весть в какой раз.

Часом раньше, не в силах справиться с тошнотой, он открыл один из остававшихся у них пакетиков с опием и бросил немного наркотика в рот. Пережевывая опий, он жадно хватал ртом морской воздух.

— Попробуй это, сын мой.

Ричард отшатнулся от сморщенного коричневого корешка, зажатого в грузной руке, возникшей неожиданно прямо перед его носом. Повернув голову, он увидел, что рука принадлежит маленькому убогому человечку, облаченному в черную заляпанную сутану.

— Это корень имбиря, парень. Пожуй его, тебе сразу станет легче.

— Спасибо, но…

— Это всего лишь малая часть щедрости Господней, сын мой. Господь одаривает нас всем необходимым, надо лишь посмотреть внимательнее. Пожуй, приятель.

Ричард пожевал корешок и был удивлен его интенсивным, ни на что не похожим вкусом. До этого ему не очень хотелось блевать, но приток слюны, которую он сплевывал, вызвал новые позывы.

— Не глотай, он неочищенный. Просто жуй. — Уродливый, дурно пахнущий человечек сел рядом с Ричардом и спросил: — Какую миссию во имя Господа нашего выполняешь ты, сын мой?

— Мы с братом плывем в Китай, — с трудом произнес Ричард.

— Чтобы послужить Всевышнему, — закивал человечек. Это не было вопросом. Затылком своей непомерно большой головы он прислонился к качающейся переборке каюты. — Я был значительно старше тебя, когда впервые оказался в Срединном царстве.

Его слова заинтересовали Ричарда.

— Много ли раз вы там бывали?

— Четырежды. Господь даровал слуге своему четыре долгих срока, проведенных в этой стране. — Он снова кивнул и улыбнулся. — Да, Он был очень добр к брату Мэтью. — Человечек опять улыбнулся и добавил: — Эс Джей.[34]

— Эс Джей?

Его маленькая рука прикоснулась к щеке Ричарда, и он мягко проговорил:

— Общество Иисуса, мой бедный, находящийся во мраке язычества мальчик. — Затем, хотя Ричард и не задавал никаких вопросов, добавил: — Ирландское Общество Иисуса.

— А-а-а… — протянул Ричард, чувствуя, что необходимо хоть что-то сказать.

— Вряд ли на свете существует хотя бы один белый человек, который знал бы о Срединном царстве больше меня. Я даже говорю на языке, который они называют Общим. — Его лицо осветила лучезарная улыбка. — Путешествие будет длинным. Изучение нового языка помогло бы тебе скоротать время.

Ричард ответил слабой улыбкой. Тошнота пошла на убыль. Он не знал, что ему помогло — опий или магия маленького ирландского иезуита, да его это и не очень волновало.

Брат Мэтью стал говорить. Его познания о Китае и обо всем, что касалось китайцев, были поистине обширны.

Они встречались каждое утро на рассвете, сразу же после того, как брат Мэтью заканчивал свои молитвы. Готовя завтрак, Ричард неизменно жевал опий. Он сознавал, что каждый день кладет в рот порцию чуть больше, чем накануне, но опий успокаивал его и помогал сосредоточиться. Кроме того, это же был не курительный опий, а кусочки сырца, которые позволяли Ричарду смягчить последствия качки.