16 000 км по Америке - Павел Кобяк

в городе нет, есть только игорные заведения, гостиницы и рестораны. Лас-Вегас живет исключительно игрой. Сюда приезжают спустить лишние деньги, а кто-то и последнее проигрывает. Во всяком случае, мы видели одного такого бомжа, – возможно, это был человек, проигравшийся в пух и прах.

– Как думаешь, может быть такое? – спросил я Вована, указывая на этого оборванца.

– Почему нет? – отозвался тот. – Игра – она ведь затягивает, у некоторых это просто болезнь

Мы с моим другом игроманами не были – развлеклись немного и прекратили. Как может быть иначе, если оказался в Лас-Вегасе? Тут обязательно нужно попробовать поймать за хвост птицу-удачу. Не получилось? Тогда быстрее отходи от игорного стола, иначе рискуешь уйти отсюда без штанов.

Но каждому приехавшему в Лас-Вегас эту простую вещь не объяснишь. Мы наблюдали за игорными столами самых разных людей: белых, черных, смуглых, молодых, пожилых и т. д. Но более всего наше внимание привлекли играющие бабушки. Наблюдая за этими седыми старушками лет семидесяти – восьмидесяти, я вспоминал других бабушек – с фестиваля в Стурджисе. Только те были в коже, с сигарами в руках, а эти – в брюликах и в меховых манто. Хотя были довольно скромные бабушки, одетые неброско.

– По-моему, это американские пенсионерки проигрывают свою пенсию, – предположил я.

Вован задумался.

– Думаешь, местной пенсии хватит на игру в казино?

– Американская пенсия побольше нашей будет…

– А я думаю, это подпольные миллионерши. Здесь ведь миллионера трудно определить по одежде. Он может выглядеть как самый обычный клерк, а бабок у него – куча!

Это было верно: богатые американцы культа из одежды не делают, они меряются размерами счетов в банках. И скромные бабушки в казино вполне могли быть владелицами приличных пакетов акций самых богатых и прибыльных корпораций.

Лас-Вегас – тяжелый город. Даже вечером здесь жара, все время чувствуется дыхание пустыни, которая начинается прямо за городской чертой. И днем это дыхание чувствуется. Город в это время выглядит более невзрачно, поскольку ночная иллюминация отсутствует. Но все равно бродить по нему интересно, потому что можно войти в любое игорное заведение или в какой-нибудь отель – и сразу оказаться в ином мире.

Гуляя по городу, я вспоминал фильм «Мальчишник в Лас-Вегасе». У нас с Вованом тоже получился своеобразный «мальчишник», который мы закончили в одном из ресторанов Лас-Вегаса. Повар этого ресторана жарил рыбу прямо на наших глазах на огромном столе из нержавейки. Он служил сковородкой, на которую выкладывались куски филе из белой рыбы, овощи – баклажаны, лук-порей, что-то еще, – а еще наливал рядом тесто, которое на глазах превращалось в какую-то непонятную выпечку. Готовка вообще проходила на глазах, и наблюдать за этим процессом было крайне интересно. Повар-японец так ловко управлялся с продуктами, так быстро все нарезал, шинковал, раскладывал, переворачивал, что я не успевал улавливать все эти движения. Он напоминал то ли ниндзя, то ли члена секции айкидо, настолько отточенными и неуловимыми были все его движения.

Поджаренная белая рыба была подана нам с пылу с жару вместе с овощами, с разными салатами, и это было невероятно вкусно.

Ночью я спал тревожно. Мне снилась огромная рулетка, по которой бегал, подскакивая, шарик размером с теннисный мяч. Я постоянно ставил на «зеро», и этот шарик-мячик всякий раз послушно укладывался в белую ячейку, над которой стояло «0». Остальные участники игры проигрывались в пух и прах, потому что ставили кто на черное, кто на красное, кто на чет, кто на нечет. И только я постоянно подгребал все новые и новые горы фишек.

– Ну, Паша, тебе и прет! – крутил головой стоявший рядом Вован. Я предлагал и ему поставить на «зеро», но мой друг отказывался, мол, вчера и так в минус ушел!

Вскоре места на столе для выигранных фишек уже не осталось. Я начал рассовывать их по карманам, ссыпать за пазуху, с ужасом думая: когда же все это кончится?! Тут все и кончилось, потому что я проснулся.

На второй день пребывания мы сильно игрой не увлекались – зашли в казино ненадолго, чтобы испытать удачу. И она нам улыбнулась – я опять оказался в плюсе. После этого можно было с чистой совестью прощаться с мировой столицей азартных игр и уехать в плюсе 350 баксов.

66-я ТРАССА И ГРАНД-КАНЬОН

Протиснувшись между концом шлагбаума и ограничительным столбиком, я медленно еду по запрещенной для любого транспорта зоне. Вслед за мной то же самое проделывает Вован. Вскоре колеса съезжают на гравий, затем начинается голая скала. Я оказываюсь у самого обрыва. Передо мной – великий Гранд-Каньон, и от этого вида у меня захватывает дух. Я не могу сконцентрироваться, эмоции перехлестывают через край, особенно когда приближаешься к самому краю.

– Страшно? – спрашивает Вован, стоящий сзади.

– Еще бы! – говорю, отходя задом. – Но притягивает в то же время! Очень хочется глянуть вниз!

До того как свернуть на Гранд-Каньон, мы проехали через знаменитую плотину Гувера. Эта грандиозная бетонная преграда для реки Колорадо зажата между двумя скалами. Высота плотины больше 200 метров, длина около 400 метров. Вверху – большое водохранилище, внизу электростанция, обеспечивающая электричеством значительную часть Аризоны и Невады, – на границе этих штатов и устроена плотина.

– Круто… – проговорил я, озирая внушительное сооружение. – Но наша Братская ГЭС не хуже смотрится.

– Ты видел Братскую ГЭС? – спросил Вован.

– Мы ее с друзьями проезжали, когда из Питера до Владика ехали. Эта плотина повыше, зато наша длиннее раза в два. И электричества Братская ГЭС дает в два раза больше.

Насколько я знал, на сооружение плотины Гувера угрохали бетона столько, что из него можно было соорудить бетонную двухполосную дорогу от Сан-Франциско до Нью-Йорка через всю Америку. На момент сооружения эта плотина стала вторым по масштабу искусственным сооружением на Земле, переплюнув пирамиды Гизы и уступив лишь Великой Китайской стене. А еще мне рассказывали, что рабочие на строительстве плотины Гувера поначалу жили во временных палаточных лагерях, как и строители Братской ГЭС. Нашим к жизни в палатках не привыкать, работали, несмотря ни на что, ударными темпами, а вот американцы устроили забастовку, вышли на манифестацию, так что пришлось вызывать полицию и разгонять протестующих оружием и дубинками. Решайте сами, что лучше, а что – хуже.

Ну а дальше началась она, знаменитая трасса, которую еще называют «Мать Америки». Шоссе 66 было открыто в двадцатых годах и соединило Чикаго и ЛосАнджелес, пройдя по ходу через штаты Миссури, Канзас, Оклахома, Техас и Нью-Мексико. Почти две с половиной тысячи миль –