Три котла красноармейца Полухина - Анатолий Сорокин

Группа «Одиссей» тем временем с трудом вытолкала свою упряжку на шоссе, ибо в сложившихся условиях движение вне дорог с нагруженной повозкой стало невозможным. Опасность встретить гитлеровцев была очень велика, поэтому Саша спешился и с биноклем в двухстах метрах позади, под дождём, внимательно следил, не покажется ли кто на трассе. С Родионом и Мишши договорились, что в случае появления немцев сигналом будут два выстрела из пистолета, пауза, и ещё два выстрела. Услышав его, надлежало использовать предназначенную для уничтожения радиостанции и стереотрубы гранату, а самим попытаться скрыться или спрятаться среди уже полностью облетевших кустов. Но враг сам капитально завяз в грязи, так что бойцам без приключений удалось добраться до ближайшей деревни. Везде в ней были следы пребывания своих, однако не было видно ни одной живой души, даже кур: местные жители ушли вместе с красноармейцами, забрав всю оставшуюся домашнюю птицу. До селян уже дошли вести, что оккупанты вытворяют в захваченных ими населённых пунктах, поэтому их решение было понятным без слов. Тем более, что у однополчан тогда ещё нашлось место в грузовиках и прицепах к тракторам вместо истраченных ранее топлива и боеприпасов, так что люди сумели взять с собой даже кое-что из своих пожитков.

Мишши остался следить за дорогой, тогда как Саша обживал брошенный хозяевами дом, а Родион обихаживал и кормил Дусю в самой настоящей конюшне. С трудом, влажными дровами из поленницы, растопили печь, поели, отогрелись и просушили обмундирование. Спустя пару часов заработала и радиостанция, но свои уже вышли за радиус её действия, а высокое содержание влаги в атмосфере не благоприятствовало дальней связи. Просканировав эфир, Саша услышал работу мощных армейских передатчиков, своих и немецких, а также голос Левитана, зачитывающего очередную неутешительную сводку Совинформбюро. Попытки восстановить контакт через свои станции армейского и фронтового подчинения ни к чему не привели: их сигнал был слышен для «Одиссея», а его собственный терялся, рассеиваясь на неровностях местности и поглощаясь молекулами водяного пара в воздухе. Чтобы поберечь заряд аккумуляторов, бывший студент решил отложить такого рода попытки до окончания дождя и выхода на открытое высокое место, где условия приёма-передачи более-менее удовлетворительные.

Ночь прошла очень спокойно: никто из попеременно сменявшихся караульных не заметил никаких признаков продвижения противника. Родион и Мишши в первый раз после призыва отоспались в деревенском доме на «своих» удобных кроватях, да еще и на хорошем постельном белье. Саше, как городскому жителю, многое было в диковину, однако в условиях войны он уже многое видел и был готов ко всему Утром ливень прекратился, превратившись в какую-то морось, можно было двигаться дальше. Только вот куда? Капитан Остапчук не говорил ничего насчёт следующей позиции наблюдательного пункта: просто указывал Родиону, куда ехать, и всё. Разложив на столе карту и бумаги покойного командира, красноармеец Полухин, вновь за старшего, пытался разобраться, каковы же были его планы. Тщетно — пометки на карте ничем не могли помочь, равно как и странные записи в его тетради. Пришлось думать самому, исходя из известных фактов и здравого смысла. Мысли Саши метались по разным углам его сознания, но, в конце концов, выкристаллизовались в следующую конструкцию:

— Как говорил капитан Остапчук, противник будет наступать по этой дороге дальше. Значит, надо искать такое место, где, во-первых, враг будет нам виден, а мы ему — нет; во-вторых, там мы должны наладить связь со своими. То есть это какая-то высокая точка на местности рядом с трассой. Ну-ка посмотрим, что у нас на карте отмечено?

Несколько близлежащих к шоссе холмов Саша сразу отверг: все ровные, без возможности спрятаться и недостаточно высокие. Зато выступ леса на краю ещё одной небольшой возвышенности привлёк его внимание тем, что был обведён кружком, а дорога делала петлю, обходя интересующее место стороной. С одной стороны этой напоминающей в плане наконечник стрелы поросли деревьев трасса должна хорошо просматриваться, а с другой по прямой линии в нескольких километрах находится село, где располагается штаб полка. Большего по карте сказать было нельзя, потому после завтрака бойцы выдвинулись, чтобы осмотреть тот участок границы леса своими глазами. Из дома прихватили несколько покрывал и одеял, которыми тщательно накрыли радиостанцию и другие боящиеся влаги вещи. На дворе нашли погреб, где хранились овощи на зиму, так что Дуся наелась до отвала разных деликатесов с её лошадиной точки зрения и весело помахивала хвостом: кпоходу готова!

За прошедшую ночь машины противника, борясь с распутицей, пожирали топливо с такой чудовищной скоростью, что к утру очень быстро встали из-за его отсутствия. Пополнить же запасы пока было нечем: сожжённая огнём второго дивизиона автоцистерна как раз имела в своём чреве весь наличный резерв горючего на три дня вперёд для обстрелянной мобильной группы. Её командир вовремя отправил заявку на другого заправщика в штаб танковой дивизии, но там, ввиду нехватки бензина у себя, запросили помощь у армии, которая не нашла ничего лучшего, как поинтересоваться по этому поводу у штаба группы армий. А оттуда только и ответили: «Ну мы же не виноваты, что вы так далеко укатили! Распорядились, ждите!» Но в вермахте за тыловое снабжение частей и соединений часто отвечал человек с невысоким чином, поэтому выбивание хоть топлива, хоть еды, хоть боеприпасов с амуницией во многих случаях было не слишком оперативным перед лицом более представительных или настойчивых господ из других формирований. Увлечённый успехами в своём продвижении немецкий майор как-то не подумал, что ответственный за подобного рода вопросы оберфельдфебель из его штаба будет обойдён в очереди другими просителями с более высокими званиями или имеющими блат у тыловиков. В результате целый день передовые его части топтались на месте, пока командир мобильной группы уже лично переругивался по радио со снабженцами, добиваясь немедленного выделения топлива.

К тому же другую мобильную группу немцев вновь внезапно обстреляла русская артиллерия, нанеся потери и вынудив остановиться для перегруппировки и приведения себя в порядок Для Саши это стало форменным подарком, позволившим без помех выйти в задуманное место. Откуда-то издалека доносились выстрелы своих орудий и глухой отзвук разрывов их снарядов. Это вёл огонь первый дивизион полка, и старший сержант Журавлёв не скупился на едкие комментарии в адрес гитлеровцев, когда на огневую позицию от взвода управления поступали сведения о накрытии походных порядков врага. Но спустя какое-то время с лязгом вылетела из каморы стреляная гильза от последнего годного выстрела, боеприпасы закончились. От полковника Молодцова спустя десять минут поступил приказ: «Уничтожить орудия; трактора, кроме двух, поставить поперёк дороги, слить из них топливо, привести их в полную негодность и сделать из них заграждение. На оставшихся машинах личному составу дивизиона совершить марш в указанный ранее сборный пункт». Получив это распоряжение, старший сержант Журавлёв громко возгласил:

— Эй, дурында моя шестидюймовая, ты уж прости, но приказ есть приказ! Дорофеев, тащи сюда этот негодный снаряд!

Указанный боеприпас был отбракован как опасный для стрельбы из-за течи тротила через очко, в которое ввинчивается взрыватель. А теперь этот снаряд со всеми предосторожностями загрузили в камору, но без «закусывания» со звоном нарезами его ведущего пояска. Как следствие, он сразу же осел на гильзу с метательным зарядом после закрытия затвора и поднятия ствола. Такое положение элементов выстрела ведёт к верному разрыву казённика орудия, но сейчас именно это и было нужно. Для гарантии напихали в ствол гаубицы-пушки мелких камней с землёй, прицепили к курку очень длинный шнур и протянули его в полноростовой окоп в пятидесяти метрах от огневой позиции. Старший сержант Журавлёв, убедившись, что все укрылись как надо, спрыгнул в окоп и со словами «Прощай, дурында!» дёрнул за конец шнура. Тут же раздался страшный грохот напополам с металлическим лязгом. Когда командир взорванного таким образом орудия высунул свою голову, то увидел печальную картину: встволе произошло два взрыва — сначала метательного заряда, а спустя какое-то время и дефектного снаряда. В результате от трубы оторвался казённик, сама же она развалилась на две части. Противооткатные устройства с другими элементами лафета были искорёжены осколками и высоким давлением от двух разрывов. Единственное, что осталось целого от ещё минуту назад грозной системы, — панорама и формуляр, заранее убранные с неё. Другие орудия дивизиона, для которых не нашлось дефектных снарядов, ломались своими расчётами и утюжились тракторами. Через час с подлежащей уничтожению техникой было покончено, и «опехотившийся» личный состав разместился в кузовах прицепов, которые потянули на сборный пункт два оставленных пока «в живых» трактора.