Закон торговца - Дмитрий Силлов

Но с пулей калибра 7,62, засевшей в печени, выжить может, пожалуй, лишь ктулху. Человеку даже с ускоренной регенерацией такое вряд ли под силу. И спасти его в этом случае может только чудо.

– Сделай чудо, Кэп, – попросил я «проводника». – Пожалуйста.

Мне почудилось, что артефакт вздохнул. Понятное дело, меня б, наверно, тоже жаба душила, когда только-только в себя пришел – и вот на тебе, сразу бери да отдай драгоценную энергию, вернувшую тебя к жизни.

Но почему-то было у меня ощущение, что Кэп – реально настоящий друг. Хотя бы потому, что, когда я вплотную поднес его к ране сотника, как-то незаметно вырубившегося от экстремальной кровопотери, «проводник» посопел недовольно – и вытянул три золотистых отростка. Которые удлинились раза в три и, словно гибкие, золотистые щупальца, проникли в рану.

Прошло примерно с полминуты. Кэп пыхтел, надувался, опадал, нервно мерцало золото на его боках.

– Не получается? – раздалось сзади.

Я обернулся.

Фыф, бледный как смерть, сидел на земле и, обхватив голову руками, смотрел на происходящее. Вид у него был, мягко говоря, неважный. По-моему, он с ходу кило на пять похудел. Плюс с лицом у него что-то случилось. И так, мягко говоря, не красавец, так над тем местом, где у людей брови, у него две шишки вспухли. Одна побольше, другая так, еле заметная. И та, которая побольше, похоже, немного шевелилась.

– Что у тебя с мордой, друг мой? – участливо спросил я.

– А чё с ней? Морда как морда, – пожал плечами Фыф. – Только вот тут болит чего-то. Ушиб ты меня, небось, пока сюда пёр. Поди, мордой по кочкам и волок…

Проговаривая всё это, Фыф провел ладонью по большой шишке – и я явственно услышал треск рвущейся кожи. И увидел, как продольно, сверху вниз лопается она, расходится в стороны, открывая… совершенно черное глазное яблоко. То, что это оно, я как-то сразу понял – похожие у «мусорщиков» были. Только без век. А это, получается, с веками. Только не поперечно расположенными, как у людей, а с продольными. Это именно они были, а не клочки кожи, потому что Фыф ими моргнул. И промямлил жалобно:

– Мля, Снар, чего это, а? Чё у меня там?

– Глаз у тебя прибавилось, – сказал я. – А то ж трех мало было.

– Как глаз? Откуда?

На Фыфа было жалко смотреть. И страшновато, если честно. Я как-то за время нашего знакомства попривык уже к его жуткой роже. Сначала с одним глазом, потом с тремя. И вот, пожалуйста, четвертый у него прорезался. И вроде как пятый на подходе.

– Откуда – не знаю, – сказал я. – Но предполагаю что это Поле тебя прокачало. То, через которое мы прошли полчаса назад. Из нео оно видел чего делает? А из тебя, выходит, супершама сотворило. Который умеет орать на зомби так, что тех сносит как из пушки.

– Твою мать, глаз! Точно глаз! – причитал Фыф, ощупывая новый орган зрения. – Уродский – писец какой! Как же я Насте-то теперь покажусь? И на кого я теперь похож, а, Снар?

– На водолаза.

– Чё, блин?!

– Ну, поговорка такая есть, – пояснил я. – У кого четыре глаза, тот похож на водолаза.

– Иди ты на хрен со своими шуточками, – взвыл шам. – Ну куда мне столько глаз, а?

– Значит, надо, – философски заметил я. – Ты им хоть видишь чего?

Фыф неуверенно поморгал кожистыми веками, лишенными ресниц.

– Ну так. Расплывчато. Но вроде вижу.

– Ну, значит, пригодится, – сказал я. – Всё, что в организме работает, зачем-то нужно. Всё, отвяжись ты со своими гляделками. Видишь – человека лечу.

И повернулся к Еремею. И офигел от увиденного.

Пока я с шамом трепался, Кэп влез в рану полностью и увлеченно там копался. Только кончик одного отростка наружу торчал и нервно шевелился, словно хвостик маленькой таксы, пытающейся извлечь добычу из норы.

Первым порывом у меня было вытащить артефакт из Еремея. Всё ж Кэп – это не «синяя панацея», артефакт неоднократно проверенный в лечебном плане. А потом я подумал, что сотнику всё равно терять нечего. Если Кэп не поможет, всё равно по-любому помрёт Еремей, если уже не помер. И оставил всё как есть. Будь что будет.

Прошла минута. Другая… «Проводник» всё копошился в сотнике, при этом из раны периодически вылетали небольшие кровяные сгустки. Внезапно края раны натянулись – и оттуда вывалилась пуля, изрядно деформированная от удара об кольчугу. Мать Зона, она ж, поди, там внутри всё разворотила!

Следом за пулей из раны выполз Кэп. Весь в крови. Плюхнулся на траву, вздрогнул так, что кровавые капли разлетелись во все стороны, – и замер, еле-еле поблескивая тусклым золотом. Устал. Немудрено. Если он там всё в сотнике починил, работа и правда была проделана серьезная.

Только вот Еремей почему-то не шевелился. Как лежал бледный, с закрытыми глазами, так и остался лежать. Неужто не вышло? А я так надеялся, что Кэп всё умеет, в том числе и оживлять смертельно раненых…

Я подобрал артефакт, сунул его за пазуху, после чего положил два пальца на шею сотника.

Пульса не было. Дружинник умер. Чуда не получилось.

– А жаль, – вздохнул Фыф. – Ты когда сваливал, пузырь с собой не прихватил? Там еще оставалось. Надо бы помянуть, что ли, за упокой души и всё такое…

– Тебе лишь бы нажраться, – нахмурился я.

– Так обычай же… – начал было Фыф.

Внезапно веки мертвеца дрогнули, по его телу прошла крупная дрожь.

– Зомбак сто пудов, – авторитетно сказал шам. – Ты это, Снар, вали его нафиг, пока не поздно. А то он сейчас встанет и своим мечом может таких дел наделать, что нам та толпа ходячих трупов цветочками покажется. И если чё, учти – орать я больше не могу, выдохся. Без алкоголя никак…

Тем временем Еремей окончательно открыл глаза, приподнялся – и сел на земле, озираясь, словно впервые видел унылый пейзаж Зоны вокруг себя. При этом глаза его были… золотистыми. Такими же по цвету, как Кэп, когда он полон сил и энергии.

– Ну, привет, сотник кремлевский, – осторожно сказал я, на всякий случай держа под рукой «Вал». Если что, с двух метров точно не промажу.

– И тебе поздорову… Снар, – с трудом ворочая языком, проговорил сотник. – Что со мной?

– По ходу, ты ластами хлопнул, – не преминул сообщить Фыф.

– Что? – наморщил лоб Еремей, туговато соображающий после воскрешения.

– Ну, дуба дал, кони двинул, путёвку получил, досрочно откинулся…

– Умер, короче, – перевел я.

– Умер?

Еремей с трудом снял окольчуженную перчатку, положил руку на запястье, попытался нащупать пульс…

– Ты только не хипешуй, бородатый, – посоветовал Фыф. – Все там будем. Подумаешь, сыграл в ящик, большое дело. Снар вон несколько раз пятки клеил, и хоть бы хрен по деревне. Скачет по мирам, словно вша по паркету…