Условие: (не)подчиняться - Яна Золотова

– Страшно? – скаля зубы, выдавил он.

Глупый. Что она, избитых мужчин не видела? Яна однажды подловили... Анечка заставила себя отмахнулся от этой мысли, выкинуть «дядю» из головы. Не так уж сильно Дэну досталось: пара будущих шрамов, немного отеков и сломанный нос. Хуже то, чего не видно, что в черепной коробке... Дэн прищурился, заморгал, пытаясь разглядеть её из-под руки, и Анечка внезапно подалась вперед, всего на один удар сердца прижимаясь к его губам.

– Спокойной ночи, дорогой. До завтра, – шепнула она.

Ловко вывернулась из-под потянувшихся к ней рук — и тихонько направилась к двери.

– Аня, – хрипло позвал Дэн.

– А? – она остановилась на тонкой полоске света, пробивавшейся из коридора между неплотно прикрытыми створками двери.

– А Марк выжил? Водитель.

– Не знаю, – растерянно пробормотала Анечка, внезапно задумавшись. – Я даже не спрашивала про него, извини... – и удивленно подняла взгляд, услышав сдавленный смех. – Что тебя так развеселило?

– Одно время мне казалось, что между вами что-то есть, – произнёс Дэн, и от этих слов, сказанных с легкой беспечностью, Анечка побледнела. Она была уверена, что муж никогда не догадается, что они вообще как-то связаны, не говоря уже обо всём остальном... – Но теперь я точно вижу, что тебе наплевать на него.

Анечка не смогла ничего вымолвить, лишь неопределенно хмыкнула и вышла за дверь, мысленно ругая себя последними словами и пытаясь понять, где она прокололась. Неужели, Дэн просто почувствовал это? Заметил что-то в их взглядах? Для этого надо как минимум обращать пристальное внимание на собственную жену...

И конечно, ей следовало узнать, что с Марком. Человека, который так много знает, нельзя упускать из вида.

Дэн оказался очень капризным подопечным, но Анечка была к этому готова.

Нет, в этот раз он не гонял её многочисленными указаниями, а наоборот, бесконечно одергивал. У него постоянно болела голова, никакие препараты не могли полностью избавить от этой муки, а потому Дэн абсолютно не переносил яркий свет и даже негромкие звуки. Кроме того, из-за ушиба затылочной доли у него начались определенные проблемы со зрением, и потому он просто лежал с закрытыми глазами — и изнывал от скуки. И в то же время, ничем не позволял себя развлечь.

Для Анечки, не привыкшей сидеть без дела, это тоже очень скоро стало настоящей пыткой. Она должна была находиться рядом, но при этом — абсолютно неподвижно, чтобы не раздражать шагами. И даже шелест страниц приводил к тому, что Дэн резко открывал глаза и зло зыркал на жену. Даже молчать с ним было непросто.

Но... Веки Дэна всегда были прикрыты, взгляд из-за травмы чуть расфокусирован — поэтому Анечка не заметила, а скорее почувствовала, что он постоянно наблюдает за ней. Когда она пыталась задремать на стуле, когда стояла у окна, сквозь тонкую щель между плотными шторами глядя на улицу... теплой, покалывающей кожу волной по ней медленно скользило чужое изучающее внимание. Он как будто встретил её впервые и стремился получше запомнить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хочешь чего-нибудь? – заметив, что он давно проснулся, не выдержала Анечка. Подошла к кровати, привычным жестом поправила одеяло. Дэн мог ходить, чуть пошатываясь, а ванная комната находилась прямо в палате — так что Анечке оставалось лишь выполнять мелкие поручения и приносить еду — больничную муж есть отказывался.

– Пить и сядь, – Дэн хлопнул по покрывалу рядом с собой, сел, опираясь на подушку, и осушил протянутый Анечкой стакан воды. – Ты как-то сказала, что тебя вырастила чужая женщина, но я знаю, что у тебя есть дядя. Как так вышло?

Анечке стало не по себе, захотелось зябко передернуть плечами. Что за странные вопросы, непонятный интерес к её скромной персоне...

– Дядя никогда не был женат, а одинокому мужчине не с руки следить за ребенком, – пояснила она. – Тем более, за девчонкой. Меня воспитывала его двоюродная сестра, тётя София, – вот здесь Анечка не смогла сдержать эмоций и поморщилась. – Очень строгая.

– Она тебя била? – прервал Дэн, заметив её реакцию.

– Да, – нехотя кивнула Анечка. – Но не со злости, просто у неё такой метод воспитания.

– И поэтому ты не стала возражать, когда тебе сказали выйти за незнакомого мужчину? – Дэн приподнял бровь. Он до сих пор не понимал этого. – Чтобы сбежать от неё? Почему твой дядя выбрал меня?

– Потому что мог, а я не имела права обсуждать его решение, – робкая, виноватая улыбка коснулась губ. – Он старше, мудрее, он желает мне только добра. Прости, если не сумела стать хорошей супругой.

– Сумела, – хмыкнул Дэн. Неожиданно поймал её за руку и привлек к себе, обнимая — и Анечка замолчала, уткнувшись в его грудь и боясь вздохнуть. Неужели это тот самый Волков-младший... нет, он опять издевается! Он ведь говорит всегда только о себе, это непреложное правило! – Во всём этом аду — у тебя была мечта?

– Да, – глухо проговорила Анечка, не веря, что он спрашивает о подобном и боясь насмешки. И тем не менее ответила честно: – Я очень хотела есть досыта... и свою собственную полную семью. А ты? О чем мечтал в детстве?

– О том, что я стану богатым и известным, и меня все полюбят, – в невеселой усмешкой признался Дэн.

– Ты стал, – заметила она.

– Да, и десятки женщин готовы... – он опустил глаза на Анечку и внезапно осёкся. – Но это не то. И не те. И уже не нужно.

– Совсем? – она подняла голову, очутилась невыносимо близко к его лицу, глядя с вопросом и какой-то затаенной надеждой.

Дэн не ответил. Теперь он лучше понимал эту девушку: она искренне надеялась, что её доброта и забота, её «правильное» поведение помогут её мечте осуществиться, пробудят любовь и привязанность в сердце абсолютно чужого мужчины. Она не знала, что такое флирт и соблазнение, не умела играть чувствами и была так наивна и искренна... Вот только впервые он задался вопросом: а что испытывала сама Аня?

Её ревность и слёзы, горячие, солёные губы, отвечавшие на его жесткий поцелуй... Одни воспоминания об этом болезненно задевали что-то внутри, но всё равно хотелось прогонять эти моменты в памяти снова и снова. Теперь, когда им двигало лишь желание отыграться и насолить отцу, если не разорить, то хотя бы своим поведением кинуть тень на его репутацию, когда он окончательно поставил крест на своей собственной жизни — чужая любовь оказалась бы очень некстати. Но почему-то именно сейчас, именно её...