Сезон охоты на ментов - Сергей Зверев

– Будешь тут спокойным! – буркнул Геннадий.

– А ты мне верь. Утром расскажу, что смогла высмотреть…

На желание Лизы вновь заночевать в ее квартире Каузина ответила безразличным согласием.

– Валяй. Мне не скучно будет.

Всыпав в чашку с кофе пакетик снотворного, Лиза добилась своего – Ленка ушла в отруб, так что свой план она осуществила без проблем, после чего пошла в ванную и тщательно вымыла руки с мылом. Потом долго и задумчиво пила кофе на кухне. Конечно, Ленка была девственницей, что-то Генкин папик напутал. У него от стресса голова кругом пошла, вот он любого в управлении готов за криминального крота принять.

Чтобы не мучиться в одиночестве от мыслей, она позвонила Геннадию.

– Это я. Спишь?

– Вообще не сплю в последнее время, словно в бреду барахтаюсь.

– Я проверила ее. Она целая.

– Да? Черт, я не ожидал. А ты того… точно?..

– Я в этом разбираюсь, если ты сомневаешься.

– Сам хочу убедиться.

– Что?! Посмотреть хочешь?

– Да.

– С ума сошел!

– Почему нет? Я должен быть уверен на все сто, а с твоих слов, прости, только на восемьдесят.

– Враг! А я-то для него стараюсь… Ну, приезжай, посмотришь на богатство Урюпина.

– В каком смысле? При чем тут Урюпин? Ты и Урюпина усыпила?

– Ха-ха! Тормозишь? Я про Ленку говорю. Урюпин ведь над ней так трясется, как скупой рыцарь над сундуками с золотом…

Геннадий нажал на сотовом клавишу разъединения.

Через полчаса он был на квартире Каузиной. Вошел, озираясь. Лиза, в халатике, босиком, зажимая себе рот ладонью, еле сдерживала смех.

– Что смеешься? – набычился Геннадий.

– Затюканный ты весь… Не бойся, она спит крепко. Вон, видишь, какая вся?

– Тише! – шикнул на нее Геннадий.

– Ты делай то, зачем приехал, развратник. Жену бросил посреди ночи, примчался… Верь вам после этого…

Лиза стянула с Каузиной трусики. Та недовольно заворчала во сне и живописно изогнулась.

– Ну, что, увидел, что хотел? То-то.

– Да… Ладно, поеду.

Провожая Геннадия к двери, хмыкнула:

– Ну, и мужики пошли… Ты зачем мчался сюда? Чтобы посмотреть?

– А что еще?

– В этой квартире не только она женщина.

– То есть?.. Лиза, ты же понимаешь…

– Иди, Егоров.

Геннадий, совершенно расстроенный от сделанного открытия – отец снова ошибся, вышел из подъезда. Долго стоял у своей машины. Одоева что-то опять дурить начала. Господи! Красивая баба, муж ей под стать – прекрасный человек… Что еще нужно? Живи да радуйся… Нащупал в кармане брюк горстку семечек и защелкал, рассеянно сплевывая кожуру на старые итальянские туфли-плетенки. Сколько лет он в них ходит, а им износу нет – вот настоящее качество! Снова подумалось об отце. Он морально разбит, как бы с ума не сошел. А что, он почти старик, натура творческая, нервная, впечатлительная… Что же делать со всем этим? Сейчас повеситься или в конце недели застрелиться?

И ярко представил, как из разомкнувшейся тьмы выглянул козлоподобный рогатый бес, сказал с подлой усмешкой: «Отдай Игошина, и дело с концом! Все останется шито-крыто, плюс денежки!»

Глубоко вздохнув, Геннадий открыл дверцу и сел за руль. У светофора на проспекте притормозил – красный сигнал. Хотя вокруг не было ни одной машины, Геннадий упорно стоял на месте. Вдруг крупная тень метнулась к нему и настойчиво застучала в окошко. Геннадий дернулся от испуга, сердце забилось в бешеном ритме, давление резко подскочило. Господи, поседеть можно от таких приемчиков!

Он опустил стекло и обомлел – перед ним замаячила толстая растерянная физиономия Самсонова.

– Ты? – пораженно выдавил из себя Геннадий.

– Геннадий Андреевич, надо поговорить.

– Иди к черту! Понял?

– Послушайте, я виноват, очень виноват…

– Машке это скажи, а я поехал.

– Нет, подождите. – Самсонов вдруг протиснулся в окно, вцепившись руками в руль. – Мне необходимо сказать вам очень важное…

– Отце-пи-ись. – Геннадий, пыхтя, пытался оторвать клешни Самсонова, но кабан был неподъемный. – С ума сошел! – выдавил он из себя со злостью.

– Я знаю про Зию! – выкрикнул Самсонов.

– Что? – Геннадий от удивления выпустил поэта из своих рук.

– Я знаю про Зию. Выходите – поговорим.

Чертыхаясь, Геннадий вышел из машины. Кто натрепал этому придурку? Если он знает что-то о причастности отца к смерти Зии, все, пиши пропало, весь город через сутки будет в курсе. Как все плохо!

У тротуара, мигая габаритами, стояла «семерка» Мамонта. Взглянув на нее, Геннадий, ухмыльнулся:

– Уже отремонтировал? Ну, говори, что хотел?

– Геннадий Андреевич, я сегодня был там, у Ондатра. У них какой-то праздник. Читал стихи за деньги. Краем уха случайно уловил их разговор. Против вас что-то затевается. Зию Нуретову, убитую в лесополосе… она как-то связана с вами…

– Что ты хочешь сказать конкретно? – нервно дернулся Геннадий.

– Зия… Она ведь шлюхой была.

– Ты знаешь всех шлюх в нашем городе… А моя дочь хотела за тебя замуж, дура! Молодец, хоть вовремя нас предупредил, что ты только игрался, – у нее еще есть время аборт сделать!

– Аборт? Как – аборт? – побледнел Мамонт. – То есть она сделала аборт? Она убила нашего ребенка?!

– Она сделает аборт.

– Где она?

– У Андрея Андреевича.

Самсонов, вытирая потное жирное лицо платком, вдруг бросился к своей машине.

– Эй, придурок! Что ты хотел мне сказать?

– А, да… – Мамонт затравленно остановился. – Зию Нуретову за три дня до убийства оперировал доктор Калитов. Наверное, это важно для вас…

Резко вывернув, «семерка» Самсонова умчалась в темноту. Судя по всему, Мамонт вновь «воспылал» к Машке. Идиот. Но, с другой стороны, пусть лучше между ними все наладится. Он хоть и дурак, а все-таки крутится. А женится на Машке, Геннадий выбьет из него эту дурь – за ворьем ради их бабок увиваться!

Так-так… Значит, Зию Нуретову кто-то оперировал за три дня до гибели. Зачем? Что у нее там латали? Медэкспертиза не упомянула свежих швов. Доктор Калитов. Ладно, это легко выяснить.

Егоров начал набирать номер на своем сотовом телефоне…

– Алло, Лиза, это я. Спала уже?

– Я знала, что ты позвонишь. Говори.

– Я не по этому поводу…

– Я знаю, что по «этому» ничего не может быть. Говори.