Дневник. 1873–1882. Том 2 - Дмитрий Милютин

Смуты в западной части Балканского полуострова и двуличная политика Порты, подстрекаемой Лейярдом, заставляют нас приостановить дальнейшее возвращение наших войск из Турции. Опасно было бы при таких обстоятельствах оставить там только 50 тысяч человек на мирном положении. Генералу Тотлебену разрешено удержать, до разъяснения положения дел, 12-й и 14-й корпуса. Распоряжение это вызывает новые огромные расходы и, несомненно, подаст опять повод к запросам со стороны западных держав, даже к новым обвинениям в нарушении Берлинского трактата. Англия опять отказалась от предложения Берлинского кабинета принять совместные меры для побуждения Порты к исполнению договора, кабинет не находит основания к подобным побудительным мерам, и понятно: может ли Англия осуждать образ действий Порты, которая всё исполняет, что подсказывает ей Лейярд? Дело другое, когда поднимется гвалт против России, что она не исполняет своих обязательств относительно Турции; тогда Англия первая будет возмущаться неисполнением Берлинского трактата.

Новым поводом к раздражению Англии против России служат дела афганские. В Лондоне не могут переварить, что Шир-Али[34], не допуская к себе британское посольство, принял чрезвычайно радушно русское посольство Столетова. Но какой поднимется крик, когда узнают, что сам афганский владетель прислал свое посольство в Ташкент с просьбой о принятии Афганистана под покровительство России и с заявлением, что он не примет англичан в Кабуле без «разрешения» генерала Кауфмана. Такой неожиданный для нас самих оборот дела, которому мы и не придавали особенного значения, может повести к большим усложнениям, как в наших отношениях с Англией, так и вообще в положении дел в Средней Азии. Генерал Кауфман не решился сам дать направление завязавшимся сношениям с афганским владетелем и просил разрешения прислать в Ливадию генерала Столетова для личного доклада и получения инструкций.

12 сентября. Вторник. Вчера вечером возвратился я из Симеиза в Ливадию вместе со старшей дочерью. В пути она открыла мне причины замечаемого уже некоторое время печального ее настроения и свое намерение удалиться от света. Решение ее крайне опечалило меня, так что и до сих пор не могу прийти в себя. Между тем вчера же, по возвращении в Ливадию, я должен был отправиться на пароход по случаю новой поездки государя в Севастополь. Сегодня утром там происходил осмотр прибывшим двум полкам 2-й гренадерской дивизии и двум же полкам 9-й. На этот раз погода не совсем благоприятствовала: шел довольно сильный дождь. В поездке нашей участвовал наследный принц Мекленбург-Шверинский, приехавший только вчера в Ливадию, на пути в Тифлис к своей невесте великой княжне Анастасии Михайловне.

Когда мы возвратились в Ливадию (около 4 часов дня), я узнал от дочери, что она уже имела разговор о своих планах с императрицей. Стало быть, дело решено бесповоротно, на днях она уже собирается в путь.

13 сентября. Среда. Сегодня приехали из Константинополя генерал Тотлебен, посол князь Лобанов-Ростовский и посланник наш в Афинах Сабуров. В два приема мы собирались в кабинете государя – Тотлебен, князь Лобанов, Гирс и я. Князь Лобанов доложил государю о любопытных разговорах своих в последние дни с одним из приближенных к султану лиц. По поручению последнего он завел речь о желании Порты сблизиться с Россией будто бы для того, чтобы освободиться от английского гнета. Но в таком неожиданном заявлении можно заподозрить только азиатскую уловку.

Между тем дела в Албании и Македонии возбуждают серьезные опасения; само правительство турецкое бессильно в тех областях[35].

Князь Лобанов и генерал Тотлебен не доверяют мирному осуществлению условий Берлинского трактата, и вот почему они, по соглашению между собой, признают необходимым усилить войска наши за Балканами. На мое замечание, что мера эта вызовет упреки и протесты со стороны других держав, князь Лобанов приискал весьма утонченное объяснение: Берлинский трактат будто бы определяет срок только оккупации Болгарии и силу оккупационного корпуса, а не касается действующей армии, выступление которой определяется лишь Сан-Стефанским договором. Обязательное же исполнение этого договора начнется для нас не прежде, как по подписании мирного договора между Россией и Турцией. Между тем договор этот еще не заключен, и от нас самих зависит отсрочить заключение его на неопределенное время. Такая иезуитская аргументация приводит к странному выводу: с одной стороны, мы не вправе иметь за Дунаем более 50 тысяч человек войска, и то лишь до определенного срока, а с другой – можем иметь целую армию на неопределенное время.

С Сабуровым (Петром Александровичем) познакомился я впервые; мы сидели рядом за столом и вели разговор во всё продолжение обеда.

14 сентября. Четверг. Утром после моего доклада опять происходило совещание по делам политическим с генералом Тотлебеном и послом князем Лобановым. Оба они уезжают отсюда завтра вечером.

Дочь моя Лиза уехала сегодня вечером; я проводил ее до Орианды; она переночует в Симеизе, а завтра жена проводит ее до Севастополя. Императрица, сам император, молодые великие князья и, можно сказать, всё ливадийское общество выказали ей при этом случае много сочувствия и сердечной доброты. В особенности задушевно было прощание императрицы.

15 сентября. Пятница. Сегодня я приглашен был к столу их величеств с генералом Тотлебеном и князем Лобановым. После вечернего собрания они оба отправились на пароход и едут вместе до Севастополя, откуда Тотлебен направится на Бургас, а князь Лобанов – прямо в Константинополь.

22 сентября. Пятница. Прошла целая неделя довольно однообразно и спокойно. В прошлую субботу, по заведенному порядку, ездил я в Симеиз; но пробыл там только одни сутки: в воскресенье на ночь предполагалось ехать опять в Севастополь, где находилась полная бригада прибывших из Турции гренадер. Приехав вечером в Ливадию, я узнал, что по случаю бурной погоды поездка отменена и впредь новых поездок уже не имеется в виду.

По части политики никаких выдающихся известий не было. Главный предмет на очереди – ожидаемый разрыв между Англией и афганским эмиром. Англия серьезно готовится к войне. Для нас было бы невыгодно дать предлог британцам утвердиться в Афганистане; поэтому генералу Кауфману телеграфировано, чтобы он вывел эмира из заблуждения, если тот рассчитывает на материальную нашу поддержку.

На этой неделе я был три раза приглашаем к столу их величеств.

25 сентября. Понедельник. В субботу, после доклада и завтрака в Ливадии, я, по заведенному порядку, отправился на два дня в Симеиз. Но мне не удалось вполне воспользоваться этим отпуском. В ночь с воскресенья на понедельник меня разбудил фельдъегерь, присланный с приказанием быть у государя в 11 часов утра. Поэтому сегодня утром я должен был возвратиться в Ливадию. Явившись к государю вместе с Гирсом и графом Адлербергом, узнал, что причиною моего внезапного требования были полученные от генерала Тотлебена известия: едва наши войска начали отходить от Константинополя, как в покинутых ими местах начались уже насилия и убийства. Тотлебен счел необходимым остановить обратное движение войск, приказал 13-му корпусу двинуться за Балканы и просит приготовить в Одесском округе целый корпус на случай, если понадобится сменить 12-й корпус в [Восточной] Болгарии. Депеши и письма от князя Лобанова также представляют положение дел в черном цвете.