Операция без наркоза - Сергей Самаров

– Спасибо за хорошие новости, товарищ майор. Значит, есть чем бандитов встретить. Это радует. Что там наш противник? Вам сверху видно все…

– Я так понимаю, что две банды соединились, побратались, выпивать за встречу не стали, поскольку мусульманам водку жрать запрещено Кораном, и сейчас идет перегруппировка сил. Пока вижу, что собирают две сильные колонны. Думаю, бандиты догадываются, почему улетел «МИ-8», догадываются, что и мой боекомплект не бесконечен, и потому наглеют. Ракет у меня в самом деле осталось маловато, но из тех, что остались, четыре термобарические – я их напоследок припас, а две мои пушки еще в состоянии от души пострелять. Боекомплект израсходован чуть больше чем наполовину.

– Не буду подсказывать, что вам лучше делать, товарищ майор. Где бандитов атаковать, вам лучше видно.

– Там есть по пути к вам узкий каменный перешеек. В самом начале пути. Своего рода – подземный переход без крыши. Узкий и тесный. Там я по ним термобарической ракетой и ударю. Только дождусь, когда вступят, запущу их дальше середины и поджарю. Запах моего шашлыка далеко по горам разнесется…

– Понятно. Нас в курсе дела держите. Меня вызывают по дальней связи, товарищ майор. Отключаюсь от разговора.

– Это, наверное, твой начальник штаба. Хочет узнать обстановку.

Рудаковский отключился от разговора, а я включил дальнюю связь.

– Приветствую тебя, Георгий Александрович. Дежурный по узлу связи. Начальник штаба уже в шлеме сидит…

Аллегорию я понял. Командир «Ночного охотника» был прав.

– Соединяй…

Как только на коммуникаторе загорелся без мигания зеленый светодиод, я ответил:

– Старший лейтенант Арцыбашев. Слушаю вас, товарищ майор.

– Доложи, Георгий Александрович, обстановку, – сурово потребовал начальник штаба отряда. Впрочем, его суровость, на мой взгляд, всегда напускная. Майор Луганович любит выглядеть серьезным, даже когда другие смеются. И потому говорит всегда соответствующим тоном. Он даже над своими, как правило, короткими, похожими на простые реплики шутками никогда не смеется, отчего они всем кажутся еще более смешными. Что майор, желая казаться сердитым и серьезным, не очень ценит.

Я доложил. Не забыл отметить отличную работу за минометом младшего сержанта Намырдина. При этом видел, как напряженно прислушивается к моим словам командир ментовского спецназа подполковник Штеменко, ожидая услышать слова осуждения в свой адрес. Но я ограничился тем, что сообщил своему начальнику о неграмотной работе оперативного отдела в штабе МВД, что сразу послал свой спецназ в простреливаемую низину и тем обрек его на неудачу. В этом я был объективен.

– Ты там, случаем, с командиром ихнего отряда не поцапался? – спросил Луганович с укором, и я понял, откуда у этого укора ноги растут. И сам начальник штаба тут же подтвердил это. – А то на тебя уже нажаловался в своем рапорте руководитель следственной бригады. Мне уже звонили по этому поводу. Наверное, и командиру звонили. Но он у нас – человек простой. Пошлет кой-куда всех жалобщиков, и все. Впрочем, пусть жалуются. А мы будем свое дело делать…

– Так точно, товарищ майор, будем делать свое дело.

Но начальнику штаба было что сказать мне дополнительно.

– Значит, пару вертолетов просишь в поддержку? А почему не у меня? Почему сразу на диспетчера вышел?

Здесь оправдание было простейшим.

– Это не я вышел, товарищ майор. Это командир экипажа закрепленного за нами вертолета передал диспетчеру мою просьбу. Мы тут с подполковником Штеменко посоветовались и решили, что бандитов отпускать никак нельзя. Когда они еще раз вместе соберутся! Следует пользоваться моментом и уничтожать. А для этого требуется поддержка с воздуха.

Стоя вполоборота к полковнику, я увидел, как он от этих слов расправил плечи, почувствовав себя, видимо, былинным героем.

– Да, я согласен. – Майор Луганович мою инициативу оценил и поддержал. Он лучше других должен понимать, что ментовский подполковник здесь – только с боку припека. Хотя в завтрашней сводке наверняка будет сказано, что отрядом спецназа полиции при поддержке спецназа ГРУ и боевой авиации уничтожено соединение нескольких банд, если, конечно, это соединение будет действительно уничтожено. Мы, как всегда, останемся только «поддержкой», как и наша вертолетная авиация. Почему-то в сводке никогда не говорится, что это авиация спецназа ГРУ. Но мы не за строчками в сводке гонимся. Мы бандитов в реальном времени уничтожаем, и это главное для нас, потому готовы поделиться славой с любыми смежниками. Кто знаком с ситуацией, тот правильно поймет, что значат слова «при поддержке спецназа ГРУ». А мнение других не столь важно. – Я уже отдал приказ командиру нашего авиаотряда…

Так громко называлась группа из пяти боевых вертолетов, что были приписаны к отряду спецназа ГРУ и устроили себе вертолетную площадку в городке спецназа на заасфальтированном плацу, поскольку плац в городке не просто не пользовался популярностью – он там вообще был не нужен. В боевой командировке тратить время на строевую подготовку просто смешно.

– Хорошо, товарищ майор. Это будет весьма кстати. Говорите, пару «МИ-28»?

– Я вообще не говорил о количестве. Значит, сразу пару «Ночных охотников» просишь? Не слишком это будет для бандитов? Их что, настолько много?

– На всех хватит. Но о паре «МИ-28» мне, кажется, майор Рудаковский говорил. Ну, если невозможно пару прислать, пусть хотя бы один прилетит. Только хорошо бы командиру экипажа дать наш шлем с коммуникатором. Чтобы связь с нами поддерживал.

– Думаешь, самый умный? А начальник штаба этого не понимает? Ладно, будет тебе пара «Ночных охотников». Сейчас вылетают. И шлемы им я отправил. Обеспечь их работой. Хватит, надеюсь, работы? А то уже был случай, когда два вертолета в поддержку выделяли, а командир авиаотряда потом мне претензии высказывал, что и одного вертолета могло бы за глаза хватить.

– У нас был один «Ночной охотник» и «МИ-8». Вдвоем они служили только сдерживающим фактором – нас и полицейский спецназ прикрывали, на уничтожение банд они не тянули. «Ночной охотник» и сейчас еще есть, патронов у него хватает, а ракеты почти все отстрелял. Сейчас полетит последние отстреливать. А в «МИ-8» весь боезапас почти сразу закончился. В него сейчас загружаются раненые менты. Туда же убитых грузят. У ментов большие потери.

– У тебя, надеюсь, потерь нет?

– Никак нет, товарищ майор. Есть у бойцов легкие ранения – три, и все в нижние конечности, касательные, но солдаты остались в строю. Продолжали бой. Оказывали помощь друг другу на месте. Все боеспособны, эвакуации не требуется. В санчасть обратятся только по возвращении.

Вообще ранения в нижние конечности не всегда бывают безопасными. Во-первых, в нижних конечностях находятся важные кости, при повреждении которых теряется способность передвигаться. И раненый рискует остаться хромым на всю оставшуюся жизнь. Но это все пустяки. Самое тяжелое ранение – в бедренную артерию. В полевых условиях провести сложную операцию на сосудах без применения специального оборудования не сможет даже самый опытный хирург. И раненый обычно гибнет очень быстро от потери крови. Но чаще всего встречаются ранения по касательной, когда пуля рвет одежду и часть мышцы и проходит мимо. В этом случае тоже бывает немалая потеря крови, если вовремя не остановить ее, не наложить тугую повязку. Но каждый боец обучен делать сам себе перевязку, и я видел, как после захвата части позиции банды трое раненых из моего взвода легко и без проблем накладывали себе повязки прямо поверх одежды. К санинструктору они даже не обратились, хотя санинструктор во взводе был.