Законы лидерства - Алан Аксельрод

Таким образом, в значительной степени благодаря спокойной, но твердой демонстрации американской силы – «дипломатии большой дубинки» – венесуэльский кризис был разрешен. Год спустя Рузвельт предложил дополнение к доктрине Монро, о чем объявил в ежегодном обращении к конгрессу:

Некоторые приветствовали тот факт, что президент официально подтвердил право США вмешиваться с целью «стабилизации» экономической политики государств Карибского бассейна и Центральной Америки, если они не смогут выплачивать международные долги. В словах президента увидели поддержку и развитие доктрины Монро с целью предотвращения вмешательства европейских стран в ситуацию в Западном полушарии. Другие же увидели в словах Рузвельта откровенное оправдание неприкрытого империализма. Многие из тех, кто понимал развитие политики Теодора Рузвельта еще до его выступления в декабре 1904 года, предупреждали президента, что этот шаг может стоить ему президентства. Рузвельт отвечал им так же, как Тревельяну. Он говорил, что «предпочитает быть реальным президентом три с половиной года, чем номинальной фигурой семь с половиной лет».

Теодор Рузвельт был человеком закона и порядка. Он укрепил свою репутацию, заняв пост главы нью-йоркской полиции и сделав ее образцом для подражания. Для борьбы с хищническими повадками крупного бизнеса прогрессивный президент использовал только закон. Его твердая вера в самостоятельность заканчивалась, когда индивидуализм грозил перерасти в хищническое беззаконие и анархию. В отличие от своих предшественников по Белому дому, Рузвельт всегда выступал за усиление роли федерального государства в жизни нации.

Неудивительно, что Теодор Рузвельт считал себя борцом со злом. Стратегия этой борьбы заключалась не в наказании преступников, а в создании системы государственного управления и закона, пропитанной коллективным духом общественного блага. В такой системе те, кто действует против общего блага, просто окажутся вне власти. Рузвельт стремился предотвратить негативные для общества действия, а лучше – сделать их невозможными. Для этого он сочетал федеральное мышление и регулирование.

Он часто издавал президентские указы, когда конгресс никак не хотел принимать предлагаемые им законы. Он использовал моральный авторитет высокой президентской трибуны, чтобы предотвратить монополистические и хищнические действия крупного бизнеса и сохранить природу Америки. Это казалось ему гораздо более полезным, чем наказывать хищников и эксплуататоров, когда они уже совершили свое черное дело.

Президент Рузвельт прославился принятием ряда законодательных актов, обеспечивающих качество продуктов и лекарств и защищающих потребителей путем отражения на ярлыках точной информации. Он всегда настаивал на абсолютно точном исполнении законов, но очень точно отделял букву закона от истинного духа закона.

Он четко представлял, что пойдет обществу на пользу, а что во вред. Рвение должно кончаться там, где начинается бессмыслица.

Когда Томас И. Уилсон, создатель и владелец гигантской мясоперерабатывающей компании в Чикаго, пожаловался на то, что министерство сельского хозяйства требует, чтобы компания не называла свою колбасу «болонской», президент Рузвельт немедленно вмешался. «Господин Уилсон… жалуется на то, что от него требуют убрать слово «болонская» из названия колбасы, поскольку она произведена не в Болонье, – писал Рузвельт министру сельского хозяйства. – Думаю, что в этом случае прав именно он».

Далее президент поясняет свою точку зрения: «Люди не считают, что болонская колбаса непременно сделана в Болонье, точно так же, как не считают кастильское мыло произведенным в Испании.

Было бы глупо запрещать людям пользоваться словом «кастильское», если мыло не произведено в Испании. Мне кажется глупым запрещать людям называть колбасу «болонской», если фактически это такая же колбаса, что и в Болонье. Немногие знают, где находится Болонья, – и я сам не принадлежу к их числу».

Президент всегда руководствовался здравым смыслом. Он разумно полагал, что нет пользы вмешиваться в коммерцию по пустякам.

Уилсон получил разрешение и дальше называть свою колбасу «болонской».