Золотые дни - Джуд Деверо

— И что ты пытаешься мне сказать?

— Что я не из твоего мира и что я не умею играть в игры, в которые играют такие, как ты. Я не…

— Что это значит?! «Такие, как ты…» Чем я отличаюсь от тебя?

Он ответил ей не сразу:

— Я останусь с тобой в этой каюте лишь при условии, что ты не станешь разыгрывать из себя гурию.

— Кого разыгрывать? — переспросила она, чувствуя себя оскорбленной.

— Гурию. Соблазнительницу, женщину, которая искушает мужчину, заставляя его делать то, что ему делать не следует. Еву с ее яблоком в протянутой руке, виновницу грехопадения.

— Почему ты… — Она оборвала себя на полуслове и сложила руки на груди. — Я искренне прошу прощения за то, что пыталась заставить вас согрешить. Скажите, мистер Мактерн, что мне сделать, чтобы сохранить вас безгрешным и непорочным?

— Это я тебя пытаюсь сохранить непорочной, — тихо сказал он. — Ты — красивая молодая женщина, и одного взгляда на тебя достаточно, чтобы свести мужчину с ума. Я не знаю, как буду жить в этой каюте день за днем и не… не посмею лишить тебя невинности. Словом, если я должен жить с тобой в одной каюте, то ты должна обращаться со мной так, будто я… твой брат. И я должен думать о тебе, как о своей сестре, хотя это почти невыполнимо. Я ясно выразился?

— Я… — Эдилин так и не придумала, что ему сказать.

Флирт был ее коньком, флирт — это то, чего в избытке хватало в домах ее подруг. Она даже часто давала уроки флирта своим менее удачливым подругам. Эдилин не сердилась на него за то, что он сказал, потому что он говорил правду. Она действительно флиртовала с ним. И кроме того, как можно обижаться на мужчину, который говорит, что она так красива, что он едва сдерживает себя.

— Если ты не сделаешь того, о чем я прошу, я отправлюсь вниз, к матросам, и буду спать в кубрике. Ты поняла?

— Да, — кивнула она.

Если бы на его месте был любой другой мужчина, она бы захлопала ресницами и спросила его, не означает ли этот ультиматум, что они даже ни разу не поцелуются. Но, посмотрев в красивое лицо Ангуса, она не посмела это сказать. Сейчас она имела дело с мужчиной, тогда как все прочие были всего лишь мальчиками.

— Я изо всех сил постараюсь облегчить тебе жизнь, — сказала она. — Я буду примерной. Ни смеха, ни насмешек, ни потасовок. Ты этого от меня хотел?

— Я хочу, чтобы ты… — Он смотрел на нее через стол. Ангусу стало совестно, что его слова испортили ей настроение и лишили желания взлететь. — Прошу прощения за мою грубую шотландскую прямоту, детка, но я мужчина, и я не могу вынести такую близость с тобой.

— Я понимаю, — кивнула она и опустила взгляд на руки, затем снова посмотрела на него: — Но что, если мы полюбим друг друга?

На мгновение лицо Ангуса исказилось, глаза удивленно расширились, но он быстро овладел собой и покровительственно улыбнулся:

— Ты не любила меня, когда я носил то, что ты назвала юбкой. И совсем недавно ты говорила, что ненавидишь меня. Ты знаешь, каково мне было слезать с той крыши после того, как ты заперла меня там?

— Нет, — хмыкнула она. — Я была слишком занята тем, чтобы высушить мокрую одежду после того, как ты швырнул меня в чан с холодной водой.

— Этим поступком я не горжусь, — сказал он. — Но, детка, ты должна прислушаться к тому, что я говорю. Теперь я одет в эти нарядные одежды, волосы завязаны лентой, лицо выбрито, и ты смеешься, и флиртуешь со мной, и говоришь о любви. Если ты и любишь что-то, то это одежду, а не того, кто в ней. Под этим шелком я все тот же бедный шотландец, и тебе будет стыдно за меня перед своими знатными друзьями.

— Я думаю, ты мой…

— Спаситель, — кивнул Ангус. — Ты считаешь меня героем, рыцарем, избавившим тебя от страшной участи. Да, я знаю это, детка, но я ничего такого не делал. Все, что я собирался сделать, — это напоить священника и, возможно, выиграть для тебя одну ночь. Я совершенно случайно сел в ту повозку и обнаружил тебя в гробу.

— Отвратительная, грязная штуковина, — пробормотала Эдилин. — Там было полно стружки, я залезла в этот гроб и чуть не задохнулась от древесной пыли. Но когда я приняла эту мерзкую настойку, которую мне дал Джеймс, у меня едва хватило сил закрыть крышку. Я сама не помню, как заснула.

— Как же ты нас напугала, когда села в том гробу! — признался Ангус. — Готов поклясться, что у меня сердце остановилось.

— Ты знал, кто я такая, и сразу понял, что я не мертвая.

— Я подумал, может, твой дядя тебя прикончил, чтобы завладеть приданым.

— Так ты подумал, что я — привидение?

— Да, до того момента, как ты начала жаловаться на грязь и говорить мне, что я опять сделал что-то не так.

— Правда? — сказала Эдилин. — Я проснулась оттого, что пыль набилась мне в нос, потом я услышала крики, и у меня разболелась голова. А потом я проснулась и увидела тебя, а не Шеймаса, я…

— Никого хуже ты себе в помощь выбрать не могла. Если бы ты прочесала весь Глазго и Эдинбург, ты бы не нашла менее достойного человека, чем Шеймас.

— Но ты спас меня, пусть и с не великой охотой, заметь, но ты действительно меня спас, а сейчас ты говоришь мне, чтобы я к тебе не прикасалась!

По ее тону он догадался, что она над ним смеется.

— Ради того, чтобы я не сошел с ума, не искушай меня!

— Я постараюсь, — улыбнулась она, — хотя, думаю, на самом деле тебе нравлюсь не я. Я видела, как ты пялился на этих каторжанок на палубе, и знаю, что тебе понравилась та, с пухлой мордашкой и жирными сиськами.

— С жирными?.. — Он улыбался. — О да, мне нравится пышная грудь. Чем больше можно впихнуть в эту штуковину с китовым усом, что ты просила меня затянуть, тем лучше.

Он посмотрел на ее грудь, которая была хоть и не «жирной», но вполне женственной и упругой.

— И кто из нас флиртует и дразнится?

— Ах, но я-то тебя не искушаю, — возразил Ангус. — В этом вся разница.

В дверь постучали, и он встал, чтобы открыть её.

Он направился к двери, высокий, больше шести футов, красивый, и Эдилин отметила, как льнет ткань к его мускулистым бедрам. Он ее не искушает? Он что, вообще ничего не понимает в женщинах?

— Капитан велел принести вам это, — сказал офицер. — Он подумал, что они могут вам понадобиться.

Следом за ним вошли четыре матроса и внесли два сундука.

— Поставьте их в угол, — из-за спины Ангуса велела им Эдилин. — Спасибо.

Моряки посмотрели на Эдилин так, словно впервые увидели женщину, и попятились из каюты, сжимая в руках свои шапки.

— По-моему, если бы ты был матросом, ты был бы похож на одного из этих, — сказала она, направляясь к сундукам.

— Если бы я был матросом и красивая женщина оказалась бы на корабле, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы она обратила на меня внимание.