Волны времени - Фёдор Быханов

И возможно:

— Перед своей смертью нашел способ рассказать о себе будущим исследователям.

— Вот эту штуку нужно пометить особо, — тут же решил Бьенол, перепрятывая надёжнее в своей заплечной сумке блестящий кружок диска.

Предпринимая эти дополнительные меры, чтобы не спутать, запасы информации, еще и подумал:

— Сдается мне, что я точно знаю имя и «заслуги» этого оператора.

Инопланетянин Бьенол помнил чётко, что лишь у одного человека в персонале центра фамилия начиналась именно так:

«Доктор Лер…»

Часть именно такой витиеватой вышивки каким-то чудом уцелела на, изодранном крысами, белом халате, когда-то прикрывавшем плечи покойника.

И тут, разом отгоняя мстительное удовлетворение, в сердце проник страх.

За спиной раздался лязг металла…

…Шквал ветра ударил внезапно.

Всякого повидал Алик за долгие месяцы, проведенные на берегу лагуны острова. Но такого тайфуна какой начался в эту ночь, еще не встречал!

По сравнению с ним тот ветер, что унес, как охапку соломы их первый шалаш, был простым шалунишкой.

Сейчас же завертело, понесло целые клубы песка.

Как огородник — за ботву редьки со своей грядки, рвануло ветром вверх крону густых пальм, переплетенных лианами.

Подняло и ударило оземь и самого Алика.

Неизвестно куда бы унесло его дальше, если бы испугавшись, он не захотел очутиться под спасительным бетонным колпаком, ранее расчищенного от песка, ракетного дота?

Но и там, после прыжка подростка в пространстве, не очень-то было уютно обитателю убежища. Даже под надежной крышей некуда было спасаться от секущих лицо и тело пригоршней песка с каждым порывом ветра, влетающего через амбразуру, или разрушенную стену бывшего боевого укрепления.

Спасаясь от непогоды, Алик забился в дальний от пролома угол и там, свернувшись клубком, собрался переждать:

— Когда же уйдет подальше центр тайфуна.

Но и потом, когда уже стихли уйдя в другую сторону, шквальные порывы ветра, мальчишке пришлось еще долго надеяться на полное прекращение, внезапно грянувшего, тропического ливня.

Так что на берегу появления Бьенола, задержавшегося в подземелье, Алик Колен не дождался. Заснул, пригревшись в своем убежище. Сморили его журчание тугих дождевых струй, с силой пожарного брандспойта бивших в песчаный пляж острова, омывавших от сажи шероховатый бетон дота.

Усыпил еще и успокоившийся шелест листвы. Растерзанной ураганом близкой пальмовой рощи с сильно поредевшим ковром прочей растительности.

Так что, сладко посапывающим нашел его Бьенол, лишь с рассветом выбравшийся из подземелья:

— Не зная, какому испытанию подвергся его питомец, наверху он оказался лишь после того, как стихия уже миновала остров.

…Бывший пилот междухода всегда был не из трусливого десятка.

Однако и он почувствовал как похолодела от напряжения спина, когда, разглядывая обрывок метки на лохмотьях, прикрывавших останки доктора Лериха, услышал за собой чье-то осторожное злобное дыхание и признак движение живой материи.

Резко обернувшись, Бьенол, словно саблей, полоснул слепящим лучом водолазного фонаря туда, где только что звякнул металл.

— Вот окаянные твари, и здесь достали! — с облегченным смехом ругнулся исследователь, глядя на то, как с испуганным визгом растаяла в воздухе рыжая мартышка. — Вот уж кого не ожидал тут встретить!

При этом инопланетянин Бьенол понял:

— Подходит конец их вольготной жизни на острове, коли, каким-то сверхъестественным чутьем обезьяны узнали о пути в подземелье и даже уверенно пошли по его следам.

Таким образом, впервые для себя научившись ловко проникать даже сквозь земную толщу. До сей поры скрывавшую от приматов начинку острова.

— Вот ведь чутье, — продолжал удивляться Бьенол. — Когда, в своих поисках стал то и дело стал натыкался на снующих по этажам обезьян — бывших подопытных ученого, ставшего жертвой собственной сделки с дьяволом в лице дона Луиса.

Наверх он выбрался с, уже изрядно потяжелевшей, плотно набитой бумагами и компьютерными дисками, сумкой.

И там, безудержно кляня себя за то, что так надолго задержался в подземелье, быстрым шагом пошел к палатке.

Все по пути говорило о тайфуне, нагрянувшем на остров в его отсутствие. Тут и там встречались поломанные пальмы. Изрядно прореженный кустарник позволял уже идти свободнее через былые заросли, лишь перешагивая через вырванные с корнем длинные жгуты лиан.

Еще хуже было на берегу, где ничто не препятствовало буйству ветра. Там зрелище было действительно не для слабых нервами.

Глядя на изогнутые стальные колья, державшие когда-то растяжки палатки, Бьенол не мог не испугаться за Алика:

— Торчали из песка только эти, глубоко забитые в грунт острова стальные стержни.

Все остальное унесло ураганом прочь — и палатку, и готовую к отплытию лодку:

— Ведь, на её сооружение ушло столько сил.

Жаль было и пропавших теперь тюков с провиантом, собранным в дальнюю дорогу через океан.

На острове оставалось одно единственное место, где можно было спрятаться от свирепой стихии:

— Бывшее ракетное укрепление.

Таких было много вокруг, но это единственное они сумели раньше расчистить от прежних песчаных заносов.

Туда пришелец и отправился.

— Вот и молодец, что догадался здесь отсидеться, пока пройдет тайфун! — похвалил Бьенол, встретив там, уже проснувшегося, к его возвращению, юного друга.

Скинув на землю там же, в сухом углу укрытия свою нелегкую поклажу, он улегся рядом, чувствуя, как уходит усталость из натруженного тела.

Его возвращение обрадовало юного «Пятницу».

— А что мы здесь в сырости сидим? — обратился к нему Алик. — Пойдём лучше в палатку.

Сетелянин в ответ только огорченно развел руками.

— Ты опоздал, брат, — ответил он на этот простодушный вопрос. — Унесло ее ветром в неизвестные дали.

Глаза у мальчишки от огорчения наполнились слезами.

— Ну, а лодка наша как? — не на шутку всполошился Колен. — Она-то хоть уцелела после тайфуна?

И в этом случае порадовать его было нечем.

— И ее тоже унесло прочь, — невозмутимо, словно бы и не было только что огорчения, констатировал Бьенол. — Пока я бродил в руинах подземного центра, ветер выдался у тебя тут такой, какого прежде мы и не знали!

Затем сетелянин, видя, как обиженно вытянулось у мальчугана лицо, примирительно улыбнулся.