12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

на верховую езду и фигурное катание после школы и по выходным. Меня не приглашали, так что я тусовалась с Джей.

Она позвала меня кататься на лыжах с родителями – польскими иммигрантами старомодных нравов, у которых весь дом был уставлен крошечными фарфоровыми фигурками. Пока Джей каталась по самым крутым склонам, я проходила курс для новичков. Все было ничего, пока можно было держать за талию красавчика-инструктора, но когда пришлось ехать самой, я потеряла равновесие и упала, покатившись вниз по склону. Больше я на лыжи никогда не вставала. Чтобы расслабить натруженные мышцы, мы с Джей отправились в джакузи во дворе отеля. Над водой поднимался пар, с неба падал снег, и я почувствовала, что наконец расслабляюсь.

У бассейна сидело несколько худых длинноволосых ребят в лыжных жилетках, они наблюдали за нами. Мы учуяли запах травки. Мы с Джей вылезли из джакузи и прошли мимо них по морозному воздуху, не потрудившись одеться.

Позже я написала стихотворение про тот вечер. Про серебристое ощущение мороза на коже и золотистое тепло на коже под взглядами тех ребят.

Я не умела кататься ни на лыжах, ни на коньках, ни верхом, но зато унаследовала дар слова от отца-сценариста и мамы-поэтессы. Может, я не стану героем, как Джей, ученым, как Эл или художником, как Эм, но мне хотелось сделать что-то такое, что украсит жизнь других людей. Ответ таился в словах, но тогда я этого еще не знала.

Вскоре нам предстояло разъехаться по колледжам, поэтому тот вечер в клубе был совсем не таким, как раньше. Даже тогда мы понимали значение грядущих перемен. От них огни сияли ярче, а музыка звучала чувственней и слегка печальней.

На нас были винтажные остроносые кеды, которые мы нашли в магазинчике «Ковбои и пудели» на Мелроуз-стрит. Там продавалась одежда и обувь пятидесятых годов, но почему-то все было совершенно новое. К кедам мы подобрали мини-юбки и мужские футболки, которые мы переделали: отрезали рукава и воротники и написали на спине розовым маркером «Здоровое удовольствие». Это был прямой ответ группе мальчишек-панков, которые ходили в тот же клуб в футболках с черными надписями «Извращенное удовольствие».

Мы никогда не общались с этими ребятами, но были совершенно очарованы их креативными стрижками и татуировками. Их настоящих имен мы не знали, но Эм придумала им прозвища: Крысолов, Итальяшка, Конь, Кен (в честь куклы) и Ирокез. Они как всегда стояли в углу под стробоскопами, подливали себе в газировку водку из маленьких бутылочек и посматривали на нас с самодовольными ухмылками.

Мы придумали им не только прозвища, но и предысторию. Крысолов живет вдвоем с мамой-алкоголичкой неподалеку от клуба. Он ходит туда с двенадцати лет. Тогда же начал курить и пить. В клубе Крысолов познакомился с Кеном и Конем, которые были выше, старше и симпатичнее него. Но Крысолов был умным и стал лидером. Итальяшка, у которого всегда был какой-то взъерошенный вид, был бомжом, и остальные заботились о нем. Он стал их талисманом. Про Ирокеза мы ничего придумывать не стали. Казалось, он не очень-то близок с остальными – он даже сидел всегда отдельно, а приходил и уходил позже. Ирокез был всегда очень ухожен, никакой щетины на бритой голове – во всяком случае, насколько мы могли разглядеть в темноте. Футболку «Извращенное удовольствие» он тоже не носил.

Заиграла песня «Think Pink» группы Fabulous Poodles, и мы с девчонками рванули на танцпол, отплясывая как бешеные и взмахивая волосами. Мы знали, что мальчишки смотрят на нас, но, как обычно, притворялись, будто ничего не замечаем.

Потом играли песни B-52s, Go-Go’s, Blondie. Музыка обладает таинственной и мощной силой, взывая к эмоциям, которые спрятаны глубоко внутри. А танец – способ выплеснуть эти эмоции, чтобы они не застряли в горле, в животе или в груди. Тогда это было единственное, что заставляло меня забывать обо всем на свете. Я растворялась в музыке, чувствуя лишь биение собственного сердца. Я становилась совершенно свободной.

Когда заиграла баллада «Keep on Loving You» группы REO Speedwagon, мы поспешили усесться на покрытые ковриками скамейки вокруг танцпола. Иногда, под настроение, мы танцевали медленные танцы – одни, сами по себе. Мне вообще-то нравилась эта песня, несмотря на слезливый текст и дурацкое гитарное соло, но я бы никогда никому в этом не призналась.

Я прислонилась к хрупкому смуглому плечу Эм, которое было все еще горячим от солнца. Джей улеглась мускулистой спиной мне на колени, а Эл сидела рядом со мной с другой стороны. Я наблюдала за вращающимся диско-шаром, когда вдруг почувствовала, что на меня кто-то смотрит, и подняла глаза. Передо мной стоял Ирокез – так близко, что я могла бы дотянуться до него рукой. Он улыбался щербатой улыбкой. Нос у него был большой и кривой – явно сломанный по меньшей мере один раз. Я очень переживала по поводу горбинки на собственном носу и собиралась избавиться от нее как можно скорее.

– Привет, – сказал Ирокез. – Не хочешь потанцевать?

Заиграла еще одна медленная песня, и я колебалась. Эм пихнула меня локтем в бок. Мы всегда делали то, что скажет Эм. Она поступила в Йель. Она была лучшей в команде по легкой атлетике. И получила титул первой модницы школы, хотя ее леопардовые штаны, кожаная байкерская куртка и виниловая сумочка с херувимами в солнечных очках были слишком попсовыми, чтобы считаться модными в Долине. Я, не раздумывая, встала с места и пошла за Ирокезом на танцпол.

Он обнял меня одной рукой за талию и притянул к себе. К моему удивлению, дыхание у него было свежим, без намека на алкоголь, а глаза смотрели тепло и дружелюбно.

– Почему вы с подругами никогда с нами не общаетесь? – спросил он.

– Вы с нами тоже не общаетесь.

Он усмехнулся, вновь обнажив свои бунтарские неровные зубы.

– Ты где живешь?

– В Студио-Сити, – ответила я. Это небольшой городок в Долине, по другую сторону каньона от Голливуда. – А ты?

– В Калабасасе, – это был богатый район на севере. Как и его дыхание и глаза, это меня удивило.

– А зачем ты сюда ходишь? – спросила я.

– Люблю танцевать, – ответил он.

– Но вы же никогда не танцуете.

Я почувствовала, как он пожал плечами под моей рукой. Голос его зазвучал глубже.

– Ну да. Я смотрю, как ты танцуешь.

Он притянул меня ближе, так что наши бедра почти соприкасались.

– Залезай! – сказал он.

– Куда? – я не очень понимала, к чему он клонит.

– Мне на ноги.

Я опустила глаза и увидела,