Разбег в неизвестность - Павел Дмитриев

Так что уже через месяц основной проблемой генерального конструктора СКБ-2 станет поиск людей на направления разработки центрального процессора, полупроводниковой памяти, разнообразной периферии и программного обеспечения еще не существующей ПЭВМ. Но лучше всего устроятся молодые старосята – они внезапно станут начальниками огромных отделов, некоторые из которых уже через несколько лет превратятся в полнокровные КБ и НИИ.

…Пока спутники пытались дремать под грохот турбин Ту-104, я постарался подвести итоги. Собственно, они оказались совершенно неутешительными. Планировал перескочить через этап, сделать сразу «нормальный» персональный компьютер уровня IBM PS/AT на процессоре i80286. Для начала на простой «логике», но с перспективой его перевода на одну плату в обозримые сроки. Размечтался, прогрессор-перфекционист!

Теперь оставалось думать о каком-то жалком обрубке на три-четыре тысячи транзисторов, годном скорее для приличного калькулятора. Хорошо хоть не четырехбитный аналог Intel i4004, это совсем за гранью добра и зла. Если я правильно понял старосят, то можно получить что-то, отдаленно похожее на i8080[128]. Жалко, что моя память ничего про него не сохранила, кроме самого факта существования, соответственно, не будет никаких подсказок по архитектуре и системе команд. Да что там, даже в ворохе книг, бездумно выкачанных из Интернета в две тысячи десятом году, все «начиналось» с Pentium, соответственно, было совершенно неприменимо к технике шестидесятых.

Хотя… Если задуматься, может, оно и к лучшему. Сейчас в СКБ-2 быстро сделают восьмибитный калькулятор-переросток и переключатся на что-то более приличное. Зато нам будет что внедрять на производстве, появится компактный, не требующий обслуживания контроллер для управления технологическим оборудованием ФАБов. Очень мне там не нравится обслуживающий персонал. Таким, по хорошему, ничего сложнее лопаты доверять нельзя. Не то что сложную и опасную технику.

Программистам опять же забава – извратиться и сделать подобие операционной системы на шестидесяти четырех килобайтах памяти. Потом еще надо будет позаботиться о периферии, всяких АЦП-ЦАП и прочих параллельных интерфейсах. Монитор опять же нужен, клавиатура нормальная, принтер, жесткие диски. Без всего этого и особого смысла нет в нормальной персоналке, так что самое время потренироваться на простых системах.

Самое главное, если получится изготовить хоть какой-то микропроцессор, его надо будет обязательно продвинуть в массы любителей. Конечно, в СССР нет богатых инженеров, способных выложить тысячи долларов на непонятную забаву с мигающими лампочками. Зато есть многочисленные радиокружки с обилием очумелых пацанских ручек. Если к ним сейчас попадет ЭВМ, то уже через пять – десять лет страна получит целое поколение инженеров и техников, понимающих, с какой стороны надо браться за клавиатуру. Один этот фактор перекрывал все недостатки.

Окончательно успокоившись, я отрубился в неудобном кресле. Да так, что умудрился проспать посадку.

– Черт! – выругался себе под нос Доналд Скотт, рассматривая распечатку цифр с масс-спектрометра. – Неужели опять проскочил нужную точку?

Лаборант Bell Labs с ненавистью посмотрел на кожух прибора, скрывающий под собой «русский чип», и недовольно поморщился. Великие разведчики из Лэнгли додумались купить в СССР самые обычные электронные часы, которые коммунисты дарили всем участникам многотысячного сборища под названием «XXIII съезд». И теперь хотели получить отчет специалиста об уровне развития полупроводниковой промышленности заклятого врага свободного мира.

Подобные исследования приходилось делать регулярно. Поэтому данный случай поначалу казался совершенно обычным. Ведь была использована далеко не самая передовая по американским меркам десятимикронная технология. Каких-то четыреста пятьдесят элементов на чипе, причем не только транзисторов, а всего, включая тривиальные сопротивления. Судя по тому, что коммунисты применили две микросхемы, осилить кристалл большей площади они просто не смогли. Позавчерашний день! Ведь, к примеру, General Microelectronics недавно запустили в серию стобитный сдвиговый регистр, в котором одних только транзисторов насчитывалось более шестисот штук.

Но при этом микросхема часов казалась под взглядом через микроскоп совершенно чужой и непонятной. Лишь через несколько дней изучения Доналд понял причину свого чувства. Впервые работа русских была совершенно непохожа на американскую! Не копия чего-то давно устаревшего, а собственная разработка с неожиданными и даже весьма остроумными решениями.

И вот под вечер еще одна проблема – никак не получалось точно узнать конструкцию затвора, спектрограф вместо алюминия упорно показывал какую-то чепуху. По идее, надо было проводить исследование по полному циклу, но от образца и так уже почти ничего не осталось. Придется запросить еще хотя бы десяток русских чипов, исписать гору бумаг…

Руки сами потянулись к тумблеру выключения установки. К чему продолжать, разве могут в СССР придумать в электронике что-то на самом деле стоящее? Ну в кой-то век попытались для разнообразия сделать самостоятельно. Молодцы, пускай возьмут с полки пирожок. Все равно многолетнее отставание очевидно даже для непрофессионала. Нужные фотографии уже сделаны, достаточно дописать несколько фраз в стиле «серьезных усовершенствований не обнаружено, но необходимо отметить заметно выросший уровень разработки и оригинальную конструкцию некоторых элементов схемы предоставленного образца»… Все равно никто дальше первой страницы читать отчет не будет.

…В данном случае НИИ «Интел» сильно повезло. Лаборант Bell Labs не смог понять, что именно попало в его руки. Ведь годом ранее на «Пульсаре» подошли к вопросу куда более прямолинейно и, не слишком задумываясь, скопировали с артефакта из будущего поликремниевый самосовмещенный затвор[129]. Специалисты, разумеется, отметили, что подобная конструкция резко снижает разброс характеристик, вызванный неидеальным наложением масок при литографическом формировании истока и стока. Но, привычно использовав чужие разработки, так и не поняли, что это один из самых важных прорывов в истории транзистора за последующие тридцать пять лет.

Александр Николаевич скучал под доклад маршала Малиновского. Если бы можно было спать на заседании Президиума ЦК КПСС – он бы обязательно прикорнул прямо за огромным, затянутым зеленым сукном столом, до сих пор хранившим воспоминания о Сталине. Главный кабинет Советского Союза уже давно не щекотал нервы, и тихие шаги за спиной ассоциировались с помощником или референтом, а никак не с призраком прошлого. Товарищи в расширенном составе уже пятый час мусолили курс внешней политики СССР. В который раз – и все с тем же неутешительным результатом. Одного за другим выдергивали из приемной генералов, главных и не очень конструкторов, завотделами ЦК, сотрудников Министерства иностранных дел. Увы, в хитросплетениях зарубежной дипломатии толком не разбирался никто. Даже Громыко[130]за время работы со Сталиным и Хрущевым научился лишь толково выполнять инструкции вождей и ничего нового предложить не мог или не хотел.