Великие рыбы - Сухбат Афлатуни

четыре года, в 1266 году, во время похода на Тбилиси умирает хан Берке.

Князь Даир принимает крещение под именем Петра.

Епископ Игнатий отправился в Орду за дарами для своей епархии.

Петр же возрастал в вере, молясь и соблюдая посты.

Не забыл Петр и прежние свои ханские утехи: ездил иногда на соколиную охоту в леса, что стояли тогда вокруг озера Неро.

Раз, утомленный охотой, уснул.

Был вечер, солнце ушло за вершины леса и едва виднелось за стволами. Царевич лежал на низкой лесной траве, засыпанной сухой хвоей, поодаль паслась лошадь.

Темнело.

Внезапно тело спящего, земля, стволы – все осветилось. Заржала лошадь. Царевич приоткрыл глаза.

Над ним стояли двое дивных мужей, и лики их блистали, как солнце.

– Друже Петре, – сказали они, – услышана молитва твоя, и милостыня твоя взошла пред Богом.

Петр вскочил, но тотчас от страха снова пал.

Трижды поклонился светящимся людям до земли.

– Друже Петре, не бойся! – продолжали те. – Мы посланы Богом, в которого ты уверовал и крестился. Бог укрепит род твой, и племя твое, и потомков твоих до скончания мира, вознаградит тебя за милостыню, и за труды свои удостоишься вечных благ!

И, подав ему два мешца, один со златом, другой со сребром, велели идти утром на торг и выменять за часть монет три иконы. Одну – Пресвятой Богородицы с Младенцем, другую – святого Димитрия Солунского, третью – святого Николая Чудотворца. И чтобы с иконником не рядился, а отдал за иконы столько, сколько спросят.

Петр же, «собра ума», спросил:

– А что же я отвечу, господа мои, если спросят меня, откуда у меня кошели? И сами вы кто такие будете?

– Мешцы спрячь за пазуху, чтоб никто о них не ведал. А попросят у тебя за иконы девять сребряных монет, а десятую златую. Потом ступай к епископу с иконами и скажи ему так: «Петр и Павел, апостолы Христовы, послали меня к тебе, чтоб ты построил церковь над озером там, где я спал. А это знамения от них – иконы и мешцы со златом и сребром; что велишь с ними делать?» Как он прикажет, так и сделай.

И стали невидимы.

В ту же ночь явились оба святых апостола и епископу Игнатию. Повелели ему устроить церковь, где укажет татарский княжич, и освятить их именами.

Встал епископ Игнатий ото сна, протер глаза и стал размышлять о сонном своем видении. Помолясь, велел звать к себе князя Ростовского, Бориса Васильковича.

– Не знаю, что и делать, княже. Явились мне Петр и Павел, точно как на иконе, и устрашили меня. Приказали устроить церковь, а где и как, я не уразумел!

– Да, – отвечал князь, – я сам приметил, господине, что ты от ужаса не в себе.

А сам глядит в окошко и видит такую картину. Идет из собора Пресвятой Богородицы княжич ордынский Петр и несет пред собою иконы. А от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни.

Тут сам князь испугался.

– Гляди, – говорит, – владыка, огонь какой-то!

Глянул епископ – и тоже столп огненный видит. А кроме князя и епископа, никто того пламени не видел.

Принес Петр иконы, поставил их перед епископом и князем и говорит, как его святые научили.

Поклонились князь и епископ святым иконам. А сами дивятся, откуда они: не было тогда во всем Ростове своих иконников. А Петр был еще юношей, не мог их написать. Да и где ему было обучиться образа писать, не в Орде же!

После утрени Игнатий отслужил молебны Пресвятой Богородице, святому Дмитрию и святому Николаю. Запрягли колесницу, вынес княжич Петр иконы и поехал к тому месту, где явились ему святые. А епископ, князь и весь город шли за колесницей с пением. Прибыв туда, отслужили молебен апостолам, поставили часовенку, из города с собой привезенную, и огородили место тыном.

Дальше произошло, однако, нечто не совсем ожиданное.

Сел князь Борис на коня и, «глумяся», сказал Петру:

– Пусть владыка Игнатий устраивает тут тебе церковь, а земли этой тебе не дам!

Может, место это ему самому приглянулось. Может, власть свою княжескую показать хотел. Может, вспомнил о мешцах, которые у Петра видел: пока те в епископскую казну не уплыли, решил в княжескую их направить.

Петр на это кротко отвечал:

– Повелением, княже, святых апостолов готов купить у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.

– Скажи, Петре, – вопросил князь, поразмыслив, – а можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, – девять гривен сребра, а десятую – злата, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть?

– Приходившие ко мне апостолы наказали – как повелит епископ, так и делать.

Епископ наблюдал за этим разговором и дивился. Как Петр подошел к нему, он благословил его крестом:

– Господь нас учил, чадо мое Петре: всякому просящему у тебя дай. А за щедрость твою, по молитве святых апостолов, род твой будет благословен.

Приказал князь окружить мерной веревкой место под церковь: от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера.

Петр же говорит:

– Вели, княже, место рвом окопать, как у нас в Орде делают, чтобы потом не урезывал никто его.

Так и поступили. Горожане, что с крестным ходом пришли, принялись за дело и быстро окопали ограду рвом. А Петр давай выкладывать монеты одну к другой – от самого озера, сначала девять сребряных из одного мешца, потом десятую златую из другого.

И когда выложил он по всей меже девять гривен, то княжьи слуги, собрав их, наполнили Петровыми деньгами целый воз да еще и ту колесницу, на которой часовню с иконами везли. Кони с места эту поклажу едва сдвинули.

Князь же и епископ, видя такое множество злата и сребра, только диву давались. С великой честью посадил князь Петра на коня, проводили его в город всем народом, много дней служили молебны и восхваляли Бога и святых апостолов за чудо; и было с выложенных Петром денег многое даяние милостыни и кормление нищих.

Петр же после того чуда еще больше стал уединяться и чуждаться людей. Задумались об этом князь с епископом. Стали совет держать: «Царевич Петр ведь ханского племени, того и гляди ускачет к себе в Орду, и уйдет с ним благодать с нашего града. Возрастом Петр уже велик, да и собой пригож…»

Призвали Петра к себе:

– А что, Петре, не желаешь ли ты жениться? Мы тебе невесту подыщем, останешься жить у нас!

Проживал как раз