Как Том искал Дом, и что было потом - Барбара Константин

Некоторое время Том и Сэмми молчали. Взволнованные тем, что остались с глазу на глаз, они понятия не имели, что сказать друг другу. Тем более что Сэмми еще не знал, что Том уже знает.

Том решился заговорить первым:

— Мама уехала.

— А?

— На операцию.

— Вот черт! Она что, заболела?

— Да нет. Ничего она не заболела. Тут совсем другое дело. Но она не разрешила никому рассказывать. Даже тебе.

— Даже мне?

— Ну да, никому. Даже моему отцу. Что-то такое крикнула, когда уезжала.

— А-а.

Сэмми потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

Совладать с цунами, которое сотрясало его с головы до ног.

— Ну ладно. Значит, малыш Том, не будем об этом говорить.

Он запустил руку ему в голову и взъерошил волосы. Тома это рассердило. Он же каждое утро подолгу стоит перед зеркалом, пытаясь пригладить свои вихры… Что за странная мания у этих взрослых — лохматить детям прическу! Скорей бы вырасти. Вот он никогда так делать не станет. Потому что никогда не забудет, до чего это противно.

Том позвонил в парикмахерскую. Трубку сняла Лола. Да, ответила она, Джос звонила сегодня утром и оставила номер, по которому ее можно найти. Она продиктовала номер. Потом задала Тому пару-тройку вопросов. Вроде бы просто так. Что он сейчас делает… Не скучает ли один… Виделся ли в последние дни с Сэмми… Том небрежно процедил, что да, виделся. А не говорил ли он, случайно… Не упоминал ли об одной довольно важной вещи… Ну, насчет Джос… «Нет, ничего не говорил», — твердо ответил Том. «А-а-а, — протянула она. И добавила: — Ну ладно». Тому показалось или он правда уловил в ее голосе разочарование? Он повесил трубку. Наверное, она и правда немного потаскушка, подумал он про себя. Но вслух ничего не сказал. Чтобы не обидеть Сэмми. И снова взялся за телефон:

— Пожалуйста, я могу поговорить с Джос?

И услышал, как ее подзывают:

«Жослин! К телефону!»

— Алло, это я.

— Том, ты как? У тебя все в порядке?

— Все нормально. А как ты? Тебе больно?

— Не очень.

— Так ты довольна?

— Да.

— А мой подарок? Уже посмотрела?

— Он сейчас на мне. Как раз нужный размер.

— Я так к тебе хочу…

— Это слишком далеко. И потом, я же вернусь на той неделе. Уже недолго осталось…

Том прикрыл рот ладонью и тихо-тихо, почти шепотом, сказал:

— Сэмми говорит, что мог бы отвезти меня, если ты не против.

— Посмотрим. Ты ему передал, что я велела?

— Вроде того…

— Как он с тобой?

— Добрый.

— Очень?

— Да.

Он услышал, как она заплакала.

— Мама! Мам, ну чего ты плачешь?

— Просто так… Я боюсь, что ты его любишь больше, чем меня.

— Чепуха какая!

Она высморкалась:

— Не могу больше с тобой разговаривать. Подруге нужен телефон. Целую, Томик-гномик.

— Целую, мам.

Том протянул Сэмми мобильник:

— Я сказал, что ты согласен завтра отвезти меня к ней.

— Да? Ну хорошо. Только мне надо с начальником договориться.

И тут вдруг раздался крик: «Банки! Банки!» Это проснулась Мадлен. Она вскочила — без всякой посторонней помощи — и прытко засеменила к дому, где первым делом выключила огонь под баком для кипячения белья.

— Ни на кого нельзя положиться! Вечно одно и то же. Ведь правда, Плюха? Да уж, малыш прав, имя тебе идет. Экий ты стал неповоротливый, бедный мой старичок… Ну-ну, нечего обижаться. Иди лучше ко мне, поболтаем с тобой, что ли. Иди ко мне, иди! Э-э, да ты глух как пень. Я с ним разговариваю, а он… И чего я перед тобой распинаюсь?

Она вышла на крыльцо:

— Мальчики! Вы помогать мне собираетесь или как? Дел еще невпроворот. Или вы решили, что у вас каникулы?

Сэмми и Том уставились на нее, пораженные. А она еще о-го-го, наша бабушка Мадлен. И сдаваться в ближайшее время точно не собирается.

Сэмми предложил Тому пожить у него, пока Джос не вернется. Том ответил, что подумает. Но на сегодняшний вечер он согласен. Предыдущей ночью ему снились страшные сны, и очень не хотелось оставаться одному в вагончике. Когда они приехали, он первым делом осмотрел квартиру. И все проверил. Выключатели, дверные ручки, краны, спуск воды… А главное — входную дверь. Из настоящего дерева и с настоящим замком. Это ему понравилось. Правда, показалось странным, что квартира такая пустая. Как тюремная камера, мелькнуло у него. Но Сэмми он ничего не сказал.

Он спал на большой кровати, а Сэмми достал старый спальный мешок и устроился на полу в гостиной. Наутро он встал пораньше, чтобы переговорить с начальником. Никакой работы вроде бы не намечалось, но, разумеется, он мог понадобиться в любой момент. Служба ритуальных услуг никогда не гарантирована от срочного вызова, хмыкнув, заметил Арно. Сэмми пообещал, что будет на связи весь день и, если что, сразу отправится по нужному адресу. И Арно согласился. Сэмми подготовил катафалк, повесил сзади чехол с черным костюмом, черным галстуком и белой рубашкой и вернулся домой за Томом. Тот был в душе. И оставался там довольно долго.

— Вода — это супер. И как раз нужной температуры. Не то что в вагончике.

По дороге они остановились на заправочной станции. Сэмми заодно купил мадлены из Коммерси для Мадлен, а Том — пакет клубничных пастилок, исключительно для себя самого.

Том позвонил в дверь. Ему открыла Жослин. В платье, которое он ей подарил. Она совсем не ожидала увидеть его здесь и сейчас, а потому растерялась. Том подошел к ней, но не осмелился прикоснуться. Он боялся до нее дотронуться и нечаянно причинить ей боль. Она поцеловала его в лоб:

— Томик-гномик…

Как всегда, от ее ласковых слов у него перехватило горло.

— Ты как сюда добрался?

— Меня Сэмми привез.

— Вон оно что.

— Он внизу.

— Великолепно. Но видеть его я не желаю.

— Знаю, мам. Это не важно.

Примерно через час она передумала. Согласилась сделать над собой усилие. Пять минут, не больше. Ради Тома, вот. И потом, чем не случай проверить, какое впечатление произведет на мужчину новая форма ее груди. Ее охватил мандраж. Как у артистки перед премьерой. Она заперлась в ванной, причесалась, похлопала себя по щекам, одернула платье. Медленно повернулась кругом, осмотрела себя в профиль, выпрямила спину и слегка выгнула поясницу. И чуть не застонала. Рановато ей еще выгибаться. Надо сказать Тому, что никуда она не пойдет. Что она не желает никого видеть, а уж Сэмми особенно. Но тут она вспомнила давешнее выражение лица Тома. Он, конечно, расстроится. Она еще раз окинула себя взглядом в зеркале, теперь уже анфас, и вышла.