Зимняя гостья - Сара Морган

заставила Саманту прийти к выводу, что она совсем не знала Гейл.

Хозяин улыбнулся и включил лампу на прикроватной тумбочке.

– А вы что скажете, Саманта?

– Прекрасная комната, Броди.

И она не преувеличивала. Высокие потолки, стены, обитые деревянными панелями. Вдоль одной стояли массивные книжные шкафы, рядом – кресло, которое так и манило расположиться в нем и отдохнуть. Разожженный камин добавлял уюта и тепла. Кто-то очень внимательный поставил напольную вазу с ветками падуба и эвкалипта.

Дав Гейл возможность обустроиться, они пошли дальше, к двери, ведущей в одну из башен.

– На этом этаже две комнаты. Я подумал, что в одной может спать Таб, а Элла и Майкл в соседней. А вы, Саманта, этажом выше.

Наблюдая за Таб, бросившейся к кровати с балдахином, Саманта отметила, что Броди потратил время и выучил их имена. Хотел, чтобы они чувствовали себя желанными гостями в их доме, а не случайными постояльцами.

– У меня кровать как у принцессы. – Таб уселась и несколько раз подпрыгнула на матрасе. – Мне здесь нравится.

– И мне она всегда нравилась, – послышался голос Кирсти. Она прошла внутрь и встала у окна. – Это была моя комната. Отсюда видны красивые закаты. И будьте аккуратны с дверью в ванной, она иногда заедает.

– Я все исправил. – Броди с укором посмотрел на сестру. – Посмотри, не нужна ли маме помощь в кухне, а я провожу Саманту в ее спальню.

Взгляд Кирсти застыл на несколько мгновений, потом она поджала губы и прошла к двери.

– Ужин накроют в столовой с видом на озеро. У вас есть пищевая непереносимость?

Саманте показалось, что женщина будет рада, если у них аллергия на все продукты.

– Нет, мы едим все.

– Кроме брокколи, – выкрикнула Таб.

– Ты ешь брокколи, милая, – поспешила вмешаться Элла.

– Но чаще прячу, – заявила Таб, хитро глядя на Броди, и тот подмигнул ей. Видимо, в детстве так же поступал с брокколи.

Саманта поднялась за ним по винтовой лестнице в комнату на самом верху. В центре стояла резная кровать с бархатным балдахином и множеством подушек и подушечек нескольких оттенков зеленого. Окна закрыты плотными шторами, из камина рвутся языки пламени, подсвечивая все вокруг рубиновым светом.

Перед камином на толстом ковре стояли кресло и низкий столик.

– Там ниша, где можно развесить одежду. Ванная небольшая, но все необходимое в ней есть.

Саманта отдернула штору и оглядела альков:

– А для чего его изначально использовали?

– Теперь это тайна. Поговаривают, что леди прятали здесь своих любовников.

Саманта рассмеялась и вернула штору на место.

– Видимо, они в детстве не играли в прятки. Я бы на месте мужа первым делом заглянула сюда.

Комната была идеальной для нее. Опасения были связаны не с этим, и молчать она больше не могла.

– Как отнеслась к вашей идее сестра?

– Моя сестра?

– Я почувствовала, что неблагосклонно.

Одна из причин, по которой Саманте удавалось хорошо справляться с работой, – внимание к мелочам. Хотя и не очень удобно выпытывать у Броди подробности. Ей ли не знать, какими непростыми могут быть отношения между членами семьи. И все же перед подписанием договора надо разобраться.

Броди медлил с ответом. Прошел и закрыл дверь, словно боялся, что их разговор подслушают.

– Кирсти очень старается приспособиться к новой жизни.

– Вы имеете в виду к приему туристов?

– К этому и многому другому. – Он прошелся по комнате и встал у камина. – Все непросто. В любой семье есть трудности. Возможно, в вашей нет, но…

– В моей тоже.

– Правда? Но ведь три поколения семьи Митчелл проводят Рождество вместе, это впечатляет.

Она едва сдержалась, чтобы не рассказать все: о том, что не общалась с матерью долгих пять лет и «вместе» – новое для них слово, что она боялась и до сих пор боится думать, чем закончится отдых. Не говоря уже о том, что о медовом месяце матери в Шотландии она узнала только сегодня.

Внезапно ей стало не по себе. Она провела в доме не более получаса, а ждет, что Броди поведает ей семейные секреты, и готова раскрыть свои. Гостеприимство Макинтайров похвально, но они вправе хранить свои тайны.

– Рождество. В это время непросто принимать гостей. – Как непросто быть гостьей. Саманта прошла к двери. – Спасибо, Броди. Комната мне очень нравится. Вы что-то говорили об ужине.

Он стоял напротив нее, и взгляды их внезапно встретились. Казалось, он хотел что-то добавить, но их уединение нарушил окрик Эллы в лестничном проеме.

После восхитительного ужина с холодным мясным ассорти, салатом и свежеиспеченным хлебом они стали расходиться по комнатам.

Элла и Таб задержались, чтобы пожелать спокойной ночи Медведю, и Саманта осталась наедине с матерью. Та остановилась у двери своей комнаты, а Саманта застыла, не зная, что сказать. Желать матери спокойной ночи было делом новым. Пожимать руку было неловко. На объятия она не могла решиться – казалось, между ними выросла стена.

– Хороших снов, – наконец произнесла Саманта и слабо улыбнулась. – Ты устала.

Не дожидаясь ответа, она направилась в свою комнату на верхнем этаже башни, повалилась на кровать и закрыла глаза.

Какой-то кошмар.

К счастью, у них отдельные комнаты.

Она взяла себя в руки и начала разбирать вещи, когда в комнату вошла Элла.

– Так хочется лечь.

– Таб уснула?

– До того как Майкл начал читать сказку. Удивительное место. Не терпится разглядеть его днем. – Она выглянула в темное окно. – Готова поспорить, что вид отсюда потрясающий. Кстати, не только виды здесь потрясающие, но и Броди – просто красавец. Напомнил мне моего преподавателя английского в колледже. Представляешь, привез автокресло для Таб и плед.

Саманта повесила и расправила два платья.

– Очень предусмотрительно.

– У него невероятно красивые глаза. Как думаешь, может, мне купить Майклу очки?

– Зачем? У него же хорошее зрение.

– Броди в них выглядит очень сексуально. Темная оправа, синие глаза – с ума сойти можно.

– Ты ведь до безумия любишь Майкла!

– Да, люблю. Но я говорю о тебе.

– Обо мне? – Саманта закрыла чемодан, положила его на пол и задвинула глубже в нишу.

– Да, Броди идеально тебе подходит. Он умный, внимательный, и у него красивые глаза.

– И он знает обо мне больше, чем кто-либо.

Элла криво усмехнулась:

– Вот именно. Отличное начало.

– Элла!

– Я знаю, мне запрещено вмешиваться в твою личную жизнь, но прости мне эту попытку. – Она опустилась на край кровати. – Тебе не кажется все происходящее странным? Мы приехали отдыхать семьей, хотя мы не семья. Я постоянно жду, что нас разоблачат. У меня синдром самозванца.

– Элла, мы семья. – Саманта боялась признать, что испытывает схожие чувства. – Платье остается платьем, даже если оно порвано.

– Но платье можно зашить. Надеюсь, твой пример действует и в нашем случае. – Элла упала на кровать и раскинула руки. – Такой удобный матрас, завтра и вставать не захочется.

– Иди в свою кровать.

Сестра приподнялась на локте.

– Они кажутся мне приятными людьми. Мама, похоже, тоже довольна своей комнатой, что уже само по себе рождественское чудо. Как думаешь, с ней все в порядке? Мне порой так не кажется.

– Я думаю, она не так спокойна, как хочет выглядеть. – И не она одна. Саманта прошла в ванную и принялась раскладывать туалетные принадлежности и косметические средства. Краем глаза заметила на теплой трубе полотенца. – Почему она раньше не рассказывала нам о медовом месяце?

– А должна была? Она ведь никогда не говорила с нами о замужестве. А мы и не настаивали, даже не вспомню, когда мы последний раз интересовались этим.

– Какой в том смысл, если не получишь ответ.

– Да. Ее очень ранила потеря любимого человека. Может, не стоит и сейчас расспрашивать? Заметила, она упомянула о медовом месяце с таким безразличием, будто говорила о погоде.

– Вдруг причина в том, что она изменилась, стала мягче? Ты же понимаешь, она не могла забыть отца. Они так любили друг друга. Медовый месяц был особенным и очень важным периодом их совместной жизни.

Саманта задумчиво посмотрела на сестру и закрыла дверь ванной комнаты.

– Но зачем возвращаться туда, где все будет напоминать о прошлом?

– Она ведь не сразу согласилась. Сначала в больнице отказалась ехать, помнишь? Потом передумала. Воспоминания ведь могут быть и приятными. В машине она выглядела вполне довольной жизнью.

– Мне кажется, она просто была погружена в свои мысли. – По мнению Саманты, слова «задумчивое» и «созерцательное» больше подходили для описания состояния матери. Возможно, она думала о мужчине, которого когда-то любила. И потеряла в молодом возрасте. – А ты о нем думаешь?

– О ком? О папе? – Элла поерзала на кровати и села на согнутые ноги. – Иногда. А ты?

Саманта положила ноутбук на небольшой столик у окна.

– И я иногда. – На самом деле она думала об отце очень часто. Представляла, как они могли бы общаться, какие у них были бы отношения. – Интересно, каким он был?

– Мама наверняка считала его самым лучшим, раз после у нее никого не было. Может, здесь