Призрак замка Тракстон-Холл. Мистические записки сэра Артура Конан Дойла - Вон Энтвистл

– Чувствую себя обязанным принести вам глубочайшие извинения. Моим первейшим долгом было остановить лорда Уэбба. Вина за случившееся лежит полностью на моих плечах. Надеюсь, вы сможете нас простить.

– С полной утробой я преисполнюсь всепрощения, – ответил Уайльд как ни в чем не бывало и похлопал себя по животу. – Оказывается, гипноз вызывает зверский аппетит.

Конан Дойл оглянулся в поисках леди Тракстон. Она уже удалилась. Тут он снова наткнулся на горящий заинтересованный взгляд Конта, который не спешил присоединиться к остальным.

К счастью, лорд Уэбб решил пропустить обед.

– Вечером состоится первый сеанс, – сказал Конан Дойл, штудируя программку. – А мы ни на шаг не приблизились к разгадке.

Друзья сидели в комнате Конан Дойла. Уайльд рассеянно смотрел на рваные тучи за пеленой дождя, на овец, бродящих по полю. Он отвернулся и взглянул на друга. Шотландец сидел за письменным столом и барабанил пальцами.

– Артур, а если тут вообще нет убийцы? Ведь у нас есть только утверждение твоей ночной собеседницы, которая якобы общается с мертвыми. Мы даже не поговорили с молодой леди.

Конан Дойл вспыхнул предательским румянцем.

– Вот как, ты уже побеседовал с девушкой, – догадался Уайльд. – Вчера вечером, верно? Ту секретную записку прислала она?

– Извини, что скрыл от тебя. Мы действительно виделись, просто я не хотел, чтобы ты истолковал мои мотивы превратно.

– В таком случае тебе следует посвятить меня во все важные детали.

С четверть часа, пока Конан Дойл рассказывал другу о посещении развалившегося западного крыла и зеркального лабиринта в башенке, Уайльд хранил молчание, попыхивая сигаретой и прищуриваясь всякий раз, когда повествование доходило до интересного места. Шотландец счел нужным опустить описание волнующего облика девушки и пробудившихся в нем ощущений.

По окончании отчета Уайльд бросил окурок в потухший камин.

– Феерично, – выдохнул он, обдав друга сигаретным дымом. – Юная героиня-девственница из бульварного романа.

Конан Дойл впал в несвойственный ему гнев:

– Ты хочешь сказать, Оскар, что леди Тракстон притворщица?

Уайльд подскочил от неожиданности:

– Извини. Артур, это все ужасный дом с его гнетущим и давящим настроением. Разумеется, леди поведала тебе всю правду.

Конан Дойл надулся, демонстративно поднялся, порылся в чемодане и достал тетрадь. Вернулся за стол, снял с шеи ключ и отпер замочек.

– Не знал, что ты ведешь дневник, Артур.

– Не дневник, а тетрадь для заметок. Мы должны сузить список подозреваемых в убийстве Хоуп Тракстон. Нельзя же уследить за всеми, поэтому надо выяснить, у кого есть серьезный мотив.

– Ты рассуждаешь как Шерлок Холмс.

Конан Дойл достал авторучку и разделил страницу на столбцы. В верхней их части он написал: «Подозреваемый, мотив, средство». Подумал немного и добавил колонку «Возможность». Покончив с этим, он показал таблицу Уайльду:

– Как думаешь, Оскар? Сойдет для начала?

Ирландец неуверенно покосился на листок, сдвинув брови:

– Надеюсь, нам не придется решать примеры. Ты же знаешь, математика никогда не была моей сильной стороной. Я определенно гуманитарий.

– Нет, речь об определении вероятности. У нас не стандартная ситуация, когда есть тело, подозреваемые, место и орудие преступления. Все наоборот. Мы должны раскрыть убийство, которое еще не совершилось. Поэтому из членов Общества мы должны выявить тех, кто очевидно способен на злодеяние.

– Не забудь про слуг.

– В смысле?

– Артур, тебе нужно чаще ходить в театр. В большинстве детективных историй виновным оказывается дворецкий.

– Почему?

Уайльд широко улыбнулся:

– Да потому, что дворецкие и горничные, как невидимки, бродят по всему дому, не вызывая подозрений. Они снуют туда-сюда по лестницам, могут задержаться в гостиной под предлогом чистки китайского фарфора, розжига самовара… или чего там еще. Свободно заходят в комнаты, знают, где хранится столовое серебро и за каким портретом скрывается сейф. Если дом – это мозг, они – его нервы.

Конан Дойл задумчиво кивнул:

– Превосходное наблюдение, Оскар, действительно. Мы тут совсем недавно, однако времени в обрез. Теперь нам известны все участники. Как ты считаешь, кто из них способен на убийство?

– Наиболее вероятным подозреваемым мне кажется наш американский собрат – мистер Дэниел Данглас Хьюм.

– Хьюм? – скептически повторил Конан Дойл. – И какой у него мотив для убийства леди Тракстон?

– Она его соперница по ремеслу. Мистер Хьюм – талантливый человек с большими амбициями. По словам любвеобильной миссис Сиджвик, он наш свет в оконце. Держу пари, он не привык оставаться в чьей-то тени. И не забывай, что убийство еще не свершилось. Представь, что этот пресловутый бабник начнет заигрывать с молодой леди, а она отвергнет его притязания. Вот тебе и готовый мотив.

Конан Дойл припомнил все случаи, когда Хьюм и леди Тракстон пересекались. Он целовал ее руку в кружевной перчатке, стоял слишком близко, неподобающе разглядывал со своего места. Все вдруг наполнилось новым смыслом, особенно учитывая сплетни Элеоноры Сиджвик. Распутник, авантюрист без гроша в кармане, живущий за чужой счет. Конан Дойл вписал американца в первую колонку, а в двух других поставил галочки. Человек, обладающий его силой и способный к левитации, без труда убьет беззащитную девушку.

Он взглянул на свои записи:

– Думаю, Конт, кем бы он ни был, заслуживает пристального внимания.

– Конт? – недоуменно протянул Уайльд. – Почему это?

– Он единственный выставлял напоказ свой пистолет, все время крутился возле леди Тракстон. А еще он иностранец.

– Мы с тобой тоже не англичане, Артур.

– Ты прекрасно понял, о чем я, – рассердился Конан Дойл.

– Артур, нужно еще кое-кого добавить в список, – сказал, подумав, Уайльд.

Конан Дойл посмотрел на него вопросительно.

– Тебя, – невозмутимо пояснил Уайльд.

– Меня? Ты, наверное, шутишь. Я собираюсь ее спасти.

– В своем видении она узнала только тебя.

Конан Дойл вздрогнул, как от пощечины.

– Но ты же знаешь, я бы ни за что…

– Артур, – прервал Уайльд, – мы с тобой давние друзья, и я не знаю более порядочного, честного, справедливого, надежного и разумного человека – порой даже слишком разумного. Однако, переступив порог этого дома, ты переменился.

– О ч-чем это ты? – залепетал Конан Дойл. – В ч-чем переменился?