Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

– Не фотка… Я его выступление смотрела… – краснеет Анжелка.

– Не понял…

– Ну чего тут не понять, Андрей! – слегка раздражается мелкая. Избаловали мы её, конечно, – просто один раз Оксанка затащила меня на турнир боёв без правил. Ну, и он там победил. А вовсе не по фотографии. Что я, совсем, что ли, дебилка? Фотку отфотошопить на раз можно.

– С каких это пор ты посещаешь такие турниры?

– Ой, ну чего ты пристал, прям. Один раз всего и была.

– Ты пыталась подойти к нему после турнира?! – враз начинаю беситься я. Моя сестра и девки, которые вешаются на таких, как Дамир!

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбляется Анжелка. – Нет, конечно! Иначе мне не пришлось бы просить о знакомстве тебя! Уж будь уверен!

– Анжела. Я тебе много раз объяснял. Повторю и сейчас. Никогда. Никогда не навязывайся мужику. Потому что при таком раскладе он либо будет использовать тебя на раз, после чего рано или поздно пошлёт нах, либо пошлёт туда же сразу. В обоих этих случаях марша Мендельсона, понятно, ты не дождёшься. В принципе, Анжела.

– Ой, блин! Уж эту-то твою мантру я знаю! Блин, Андрей! Как ты мог подумать, вообще! Конечно, я к нему не лезла. Страдала молча, – вздыхает Анжелка.

Да уж. Страдала это что-то новенькое. Обычно Анжелка заставляет страдать других. Она у нас такая. Недотрога. Надеюсь. А если перефразировать классика, то «что за комиссия, Создатель, быть взрослой сестры братом!»

Анжелка. Крохотная малышка, которую я, гордый доверием маман, осторожно качал в коляске. Мне было десять, когда эту малую привезли из роддома. Я тогда воспринял её примерно как котёнка. Она пищала похоже. Помню, как она зажимала в крохотном кулачке мой палец, не вырвешь.

Потом, когда она подросла, я иногда забирал её из садика и вёл домой, крепко держа за послушно протянутую маленькую ручку.

Потом она пошла в лицей; я натаскивал её по английскому и по математике, учил давать сдачи мальчишкам, сам пару раз доступно объяснил мелким пацанам, что мою сестру лучше не дёргать за косички; чуть позже учил её, как нужно посылать этих самых мальчишек далеко и надолго.

А Анжелка всегда очень гордилась, что у неё есть старший брат. И хвасталась мной перед подружками начиная с детского сада.

А потом моя маленькая сестрёнка вдруг превратилась в почти взрослую девушку с толпой поклонников. И вот теперь «страдает она». Блин.

Анжелка выжидательно смотрит на меня. Блин. Переломаю Дамиру все кости, если он обидит её.

– Так, малая. Пока не сдашь на высший балл ЕГЭ, никаких парней и никаких знакомств. А там посмотрим.

– Ой, ну какой ты! Ладно, вези обратно, – мой тон, когда со мной спорить бесполезно, мелкая прекрасно знает и напрасно время не тратит.

– А как же репетиция?

– Да ну, я и так всё знаю, чё там репетировать. Лучше тесты порешаю. Чтобы у тебя предлога отказать не было!

Анжелка показывает мне язык, корчит рожу на прощанье и неспешно дефилирует к дому. Дитё она ещё всё-таки. Ничего, пока экзамены, то да сё, она сто раз этого Дамира забудет… В восемнадцать лет всё забывается быстро….

Андрей

Я провожаю Анжелку взглядом до самого подъезда. Подумать только, моей маленькой сестрёнке уже восемнадцать. Восемнадцать лет. Обалдеть можно. До меня вдруг доходит, что первый раз я увидел Марианну, когда ей исполнилось девятнадцать. Всего на год больше, чем сейчас моей Анжелке.

Серёга позвал меня тогда в пед на дискотеку. И Дашка, его в то время ещё будущая жена, познакомила меня со своей лучшей подружкой, сказав, что у той как раз день рождения, стукнуло девятнадцать.

Но моё внимание полностью перетянула на себя совсем другая девчонка из их компании, как раз Светка, яркая блондинка с карими глазами и прехорошенькой мордашкой. С которой, собственно, мы, особо не заморачиваясь, и переспали в тот же вечер.

Про Марианну же я напрочь забыл, можно сказать, уже в момент нашего знакомства. Она обычная. Ничего особенного в ней нет. Маленькая, худенькая, со скучным хвостиком, ещё и в огромных дурацких очках. Совсем она, что ли, без них не видит?

Правда, на Серёгину свадьбу Марианна пришла без очков и с распущенными волосами. Мы с ней были свидетелями и просто обязаны были станцевать пресловутый танец свидетелей. Так бы я её вряд ли пригласил. Но Дашка торжественно объявила танец свидетелей, так что деваться было некуда.

Я тогда уже выпил порядочно. Свадьба же, когда ж ещё напиться, как не на свадьбе своего лучшего друга. Во время танца это и произошло… Когда она задвигалась так близко от меня, когда я вдохнул запах её волос и прижал к себе, такую покорную моим рукам. Её близость ударила мне в голову похлеще вина.

Честно говоря, мне захотелось взять её прямо там. Увести куда-нибудь в кабинет и… Но там, в ресторане, остатки разума у меня ещё были. Я ещё понимал, что этот цветочек скорее всего даже не целован никем, не то что всё прочее.

А после ресторана мы поехали всей компанией к ним в общагу, где продолжили пить за здоровье молодых, естественно. А дальше у меня провал в памяти. Который постепенно развеивается. И картины, что всплывают в моём мозгу всё чаще и чаще, не дают мне покоя.

Но это ещё не всё. Она, эта невзрачность в огромных очках, стала мне сниться. Там, во сне, я снимаю с неё эти дурацкие очки… Покрываю поцелуями её грудь, ставшую по непонятной причине пышной, как спелый плод. Силикон она закачала, что ли… Я брезгливо отношусь к накачанным химией сиськам, но в случае с Марианной почему-то никакой брезгливости нет. Наоборот. И это странно.

Потом наступает очередь её животика. Я помню, вернее, вспомнил, какой он у неё идеально плоский. Не люблю, когда у девок жир на животе. Потом… Потом я спускаюсь ниже… Короче говоря, до чёрта надоело просыпаться со стояком.

Да, понятное дело, я сбрасываю напряжение со своим отрядом подстилок, это так. Но и трахая очередную дежурную по отряду, я, мать её, вижу эту очкастую заучку! Странно всё же, какого она пошла работать? Откуда у такой, как она, могла взяться неуспеваемость?

Нужно по-нормальному извиниться перед ней. И трахнуть разок как следует после этого. Тоже в качестве своеобразного извинения, в том числе и за тот, первый раз, когда я не соображал, что творил. Тогда, я знаю это точно, она уйдёт из моих мыслей, моих снов, моей жизни.

В соответствии с пошловатой, но верной теорией стакана воды. Типа, страсть подобна стакану воды для мучимого жаждой. Типа, стакан опрокинул, и всё, эту водичку больше не хочешь. В принципе, да, сколько раз замечал, трахнешь девку, и всё, уже спокойно её забываешь. Девка становится резко не интересна.

Имеешь её потом чисто так, больше по привычке и от сознания того, что любая другая приестся точно так же быстро. Все мои девки для меня значат ровно ноль. А та, что значила для меня бесконечность… Для той я был равен ровно нулю. Вот такая смешная история.