Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

Мы оба знаем, что Марианна солгала. Не захотела расстраивать отца. А, может, просто не в её стиле жаловаться на кого-то. Гордая. Не захотела быть со мной тогда, той ночью на чердаке их общаги, хотя и желала меня, я видел это прекрасно.

Но она и спустя столько времени помнит, что я назвал её чужим именем. Чёрт. Вот только я этого не помню. Та ночь смазана в моей памяти поплывшей акварелью. Только отдельные картинки всплывают иногда, последнее время всё чаще и чаще.

Её нежное тело. Её запах, дурманящий и тонкий. И её слабый вскрик. И пара слезинок на точёной щеке. Которые я высушил поцелуем. Видимо, тогда я и назвал её не так. Чёрт. Перед глазами встаёт огромное кровавое пятно на общажной простыне. Чёрт. Был ли я осторожен с ней? Скорее всего нет, и ей было больно. Чёрт, чёрт, чёрт.

Чёрт. Прошла уже неделя после моей поездки в тот городишко. Неделя была такой, что не до претензий к предкам. Да мы с отцом почти и не общались. Папанина служба безопасности стояла на ушах. Перетрясли всю эту конторку в Марианнином городишке. Вскрылось много чего. По итогу весь городишко во главе с мэром попал под нехилую раздачу.

Марианнин преступный начальник оказался лишь небольшим винтиком в слаженно работающем механизме разворовывания всего и вся. Особенно порадовала следственный комитет дорога, ведущая из городка на федеральную трассу. Фонари на этой дороге стоят, как и положено. Вот только света они не дают. Поскольку не могут. Это просто декоративные столбики. Хотя денег на эти столбики из бюджета перечислено немеряно.

На фоне этих фонарей померкли даже огромные выбоины и ямы на проезжей части практически всех улиц городишки. Понятно, что и на ремонт этих дорог бюджетных денег было выделено вполне достаточно, чтобы мэр города мог ни в чём себе не отказывать и даже прикупить небольшую виллу в Швейцарии, дабы было где отдыхать от трудов тяжких.

О том же, каким образом раздавалась земля под строительство объектов жилого и нежилого фонда, и говорить не приходится. А также о том, с какими нарушениями эти объекты сдавались. Весёлый оказался городишко. Хотя и не так уж далеко от Москвы.

Всего пара часов быстрой езды, и ты в Потёмкинской деревне двадцать первого века. Ну да, фасад в виде центральной улицы у городка вполне симпатичный. Так что по итогу в скором времени этот городок ждут большие и весьма приятные для жителей перемены.

Мы не говорим больше о Марианне, но отцовское недовольство весьма ощутимо висит в воздухе. Но жму газ в пол, направляясь в Марианнин городишко, я не из-за отца. Отец ни при чём…

С визгом торможу около её дома. Это кирпичная четырёхэтажка, уж не знаю, каких годов. Надеюсь, хотя бы послевоенных. Только сейчас понимаю, что я знаю только подъезд, но не квартиру.

Народу около дома никого, только на лавочке у соседнего с Марианниным подъезда сидит уже знакомая мне учительница, качая всё ту же смешную розовую коляску. Наверняка она знает, где живёт Марианна. Такие учительницы всегда всё обо всех знают. Женщина вопросительно смотрит на меня ясными серыми глазами, пока я пытаюсь объяснить, кого ищу.

– Девушка по имени Марианна? – задумчиво переспрашивает учительница.

В это время из коляски раздаётся довольно-таки капризный писк. Учительница мгновенно забывает и про меня, и про Марианну. «Ах ты, моя маленькая… Кушать хочешь… Ну ничего, скоро придёт твоя мамочка и покормит тебя…» – ласково воркует она, покачивая коляску.

Но её маленькая совсем не внимает словам своей… ну, может, это бабушка, хотя для бабушки женщина всё-таки довольно молода. Мелкая орёт всё громче, очень требовательно и, я бы даже сказал, властно. Женщина, ласково улыбнувшись, вытаскивает из коляски пушистый розовый кулёк. Из кулька выглядывает маленькое личико с огромными голубыми глазками.

На пару секунд мелкая замолкает, с интересом глядя на меня, но потом вновь открывает ротик, в котором видны два беленьких зубика, и оглашает двор полноценным звонким возмущённым криком. Да уж, взятие на ручки в данном случае не помогло.

«Попробуйте дать ей соску», – сам не знаю почему, лезу с советом. Просто Серёгин Владька с помощью этого нехитрого способа обычно затыкается. Правда, ненадолго. Но этого времени мне вполне хватит разузнать, где живёт Марианна.

Женщина, усмехнувшись, находит в недрах коляски соску, конечно же, тоже розовую, и малышка наконец-то замолкает, старательно чмокая. Но помощь учительницы мне уже ни к чему, потому что в конце улицы я вижу её, Марианну. И она не одна…

Андрей

Не помню, попрощался ли я с учительницей. Я забыл о ней в тот же миг, когда увидел эту… бывшую мышку, которая смеялась шуткам какого-то накаченного ушлёпка, идя рядом с ним под руку. Почему-то вот это под руку взбесило меня больше всего. Хотя, конечно, на улице довольно скользко. Не хватало ей упасть ещё раз. Ушлёпок явно старается изо всех сил, не отводя от неё глаз.

Марианна сегодня без очков. Даже издали я вижу, какие длинные у неё ресницы. Я быстро иду навстречу парочке. Почему-то мне кажется важным оторвать Марианну от ушлёпка, чтобы он не прижимал к себе её руку с таким… с таким хозяйским видом, словно имеет на неё права.

Марианна замечает меня не сразу, а когда замечает, почему-то испуганно смотрит куда-то мне за спину. Она останавливается, тормозя ушлёпка. Они оба вопросительно смотрят на меня. Дружно как-то смотрят. Она что, вышла за это время замуж?! Но почему тогда там, на чердаке…

– Привет, – робко улыбается Марианна. О чёрт, я, что, стою, не произнося ни слова?

– Привет… Можно тебя на пару слов?

Она удивлённо смотрит на меня, потом спохватывается: «Дамир, Андрей», – представляет нас с ушлёпком друг другу. Я автоматом замечаю, что она представляет мне ушлёпка первым, хотя по правилам этикета вроде нужно наоборот.

Это почему-то греет мне душу. Ушлёпок криво улыбается и протягивает для приветствия руку. Он, похоже, тоже заметил некое нарушение субординации, и ему это явно не нравится. Он пожимает мою руку неожиданно сильно, словно хочет раздробить кости.

Да, он совсем не прост, этот Дамир. И у него явно планы на Марианну. И да, она не сказала «мой муж». И это здорово. Не понимаю, правда, почему это вдруг стало важным для меня.

Дамир смотрит на меня наглыми зелёными глазами с неким садистским ожиданием. Он что, думает, я начну подвывать, униженно прося освободить руку? Я щедро отвечаю на его рукопожатие. К сожалению, гримасы боли я от него так и не дождался. Так же, как и он от меня.

Весь этот цирк проходит незамеченным для Марианны. Она смотрит на меня не отрываясь, как загипнотизированная. В её ясных тёмно-серых глазах отражается мокрое серое небо начала весны. «Пока, Дамир, – говорит она ушлёпку. – Спасибо, что проводил». «Я тут недалеко живу», – объясняет она мне зачем-то.

«Пара слов это, наверное, не так долго, – не хочет прощаться Дамир, – я подожду тебя». Марианна смущённо краснеет, вернее, её нежная кожа чуть розовеет на скулах. Ей явно не по себе от навязчивости ушлёпка.