Солнце внутри - Маргарита Зверева

Дверь на пятом этаже открылась еще до того, как мы успели до нее дойти, и изнутри теплый свет проложил к нам дорожку по темному коридору.

Барон зашел в квартиру первым, еле заметно кивнув вправо, и я с некоторым трепетом переступил порог. Ровно на том же месте, как и в прихожей на Котельнической набережной, столбом стоял дворецкий с часами на подносе. Сам не зная почему, я ужасно обрадовался ему и уже хотел воскликнуть что-нибудь соответствующее, как вспомнил, что даже не знаю его имени. Мой восторг поугас, и я только повторил кивок за Бароном. Дворецкий, правда, рассматривал меня, как мне показалось, с крайним интересом. Настолько крайним, насколько это позволяла его незавидная позиция.

Маленькие глаза его прыгали от стенки к моему лицу и обратно, и по плотно сжатым губам было видно, как он старается справиться с любопытством и пригвоздить взгляд к одной из картин. Я же рассматривал его совершенно открыто. Он был все так же тощ и бледен, как и семь лет тому назад, но синяки под глазами тогда мне не казались столь ярко выраженными, да и какая-то глубинная усталость лежала в морщинах вокруг его тонких губ и тянула вниз их уголки.

– Здравствуйте, – сказал я тихо.

Дворецкий покосился на меня натянутым взглядом, готовым в любой момент отскочить обратно, и решился на короткую, но добродушную улыбку.

– Прошу вас, месье, – протянул он мне поднос.

Мне было не совсем ясно, является ли такое обращение насмешкой или нет, но я решил не заострять на этом внимание. Подойдя ближе, я посмотрел на неизменно стоящие часы, которые мне теперь казались меньше, чем тогда, и осторожно плюнул на них. Эта невоспитанность все еще стоила мне некоего преодоления себя, но помимо неловкости я теперь ощутил еще и нечто новое. Какое-то надменное удовлетворение. Дворецкий провел тряпкой по часам и строго уставился вниз, а я последовал за уже исчезнувшим в глубинах квартиры Бароном.

Многое тут мне напоминало Котельническую. Высокие потолки, люстры, размах… Но я тщетно всматривался в полумрак в надежде разглядеть бабочек. Не было тут и клеток с разной живностью или особой растительности. Оставив пакеты на входе в гостиную, я прошел к дивану перед горящим ярким пламенем камином и выглянул в окно. Вернее, в практически сплошную стекольную стенку, которая перемежалась только широкими колоннами и, собственно, самим камином с вытяжкой. По черной Сене, отзеркаливающей фонари и звезды, неспешно плыли корабли, словно прогуливаясь, а по ту сторону реки возвышалось грандиозное здание со светящейся голубым стеклянной крышей, которая лежала волнами и в середине образовывала купол с высоким шпилем. Вокруг здания темнел парк, через реку перекидывался подсвеченный белый мост с золотыми статуями, а по небу прожекторы прокладывали серебристые траектории. Более неземного вида я себе на тот момент не мог вообразить. Я так и стоял с открытым ртом, пока меня наконец не окликнул давно забытый ржавый голосок.

– Бонжур-р, – прорычало у меня прямо в ухе правильным французским выговором, а острые когти погрузились в плечо.

– Виртуэлла! – рассмеялся я и недальновидно повернул голову к птице, за что сразу же больно получил клювом по носу.

– Ай! – вскрикнул я и обиженно дернул плечом. – Спасибо, я тоже рад тебя видеть!

Виртуэлла кокетливо прикусила мне мочку и упорхнула к сидевшему в кресле Барону.

– Она по тебе скучала, – умиленно сложил он руки на груди.

– То-то я и вижу, – сузил я глаза на нахальную Виртуэллу.

– А ты думал, как женщины проявляют привязанность? – хмыкнул Барон. – Это самый что ни на есть прямой способ. И лучше так, чем более изощренно и извращенно, поверь. Но об этом не сейчас… Садись!

Я послушно обошел диван, скользя ладонью по холодной коже, и сел напротив камина. Мы сидели ровно так, как семь лет тому назад в Москве, и самодельное дежавю так сильно вскружило мне голову, что я невольно тряхнул ею.

– Ты, должно быть, голодный? – заботливо поинтересовался Барон, не спуская с меня глаз.

Раньше я об этом не задумывался, но теперь понял, что действительно не отказался бы от чего-нибудь существенного. Я скромно пожал плечами.

– Нет? – поднял брови Барон. – Ну и славненько.

Я слегка опешил, но возражать не стал. Барон глазами сверлил во мне дырки.

– Адам, что ты жмешься? – спросил он наконец сердито. – Ты не умеешь ясно выражать свои желания? Тогда запомни, ты никогда и не получишь того, что хочешь. Никто не будет, как мамочка, пытаться догадаться о твоих тайных потребностях.

– Не припомню, чтобы моя мамочка занималась подобным, – буркнул я.

– Ах да, кстати, как родители? – вспомнил Барон.

– Зачем вы спрашиваете? – упрямо выпятил я нижнюю губу. – Вы же и так все обо мне знаете.

– Ну-у, все не все, – протянул Барон. – Открою тебе секрет, но я все же не экстрасенс и искусством телепатии не владею.

Я выдохнул свой внезапный воинственный настрой и расслабленно откатился к спинке дивана.

– Да никак, – сказал я старательно безразлично. – Вернее, так, как всегда.

– Разводиться не собираются? – бесцеремонно спросил Барон.

Вопрос пришелся мне глухим ударом в живот, и я на секунду перестал дышать. Разумеется, отношения моих родителей уже давно не подразумевали ничего иного, но, выговоренное вслух, это слово имело все-таки непревзойденную мощь.

– Не знаю, – отвел я глаза к мирно потрескивающему огню. – Со мной это не обсуждается.

– А знаешь почему? – не отпускал меня Барон.

– Почему? – буркнул я недовольно.

– Потому что скорее всего они сами об этом варианте всерьез не думают. Слишком уж удобно плыть по течению.

Барон пробежался пальцами по воздуху.

– Течению… Течению… Куда оно нас несет?

Злоба все-таки вскипела и выплеснулась наружу, прежде чем я смог ее остановить.

– К чему это? – бросил я Барону, нахмурившись.

– Ой, excusez-moi![12] – издевательски поднял руки Барон. – Не хотел задевать больные места. Нет, а все же… Почему они больные? Ты об этом думал?

– Почему мне неприятно думать о разводе родителей? – удивился я.

– Да! Да! – как-то театрально замахал руками Барон, спугнув Виртуэллу с подлокотника. – Тебе уже не пять, и не семь, и даже не десять. Как это тебя касается? Тебе не кажется, что тебе тоже просто приятно плыть по течению?

С такого ракурса я на проблематику нашей семейной ситуации пока не смотрел и серьезно задумался.

– Вот-вот! – подхватил Барон. – Ты взрослый человек, и пора бы стоять выше родительских неврозов, не так ли? К тому же… Не хочется тебе, конечно, об этом напоминать, но все же… Сломанные ребра – это, скажем…