На крыльях надежды - Барбара Картленд

— Да я нормально себя чувствую. Просто мне жаль, что Лорна от нас уехала.

— Нам всем жаль.

Бет кивнула:

— Я знаю, тебе тоже. Майкл, мне хотелось, чтобы она вышла за тебя, а не за Джимми!

Губы Майкла на мгновение сжались, затем он улыбнулся:

— Спасибо, Бет.

Бет смотрела на него совершенно серьезно.

— Ты знаешь, я много думала с тех пор, как заболела, — сказала она, — и вижу, что была не права в вопросах любви и замужества. Я думала, это волнует и захватывает, но не понимала, что в этом событии также может быть много печального: оно может причинить боль и сделать тебя несчастным.

— Для каждого из нас это может иметь разные последствия.

— Теперь я вижу. Ты решишь, что я глупая, но я не думала об этом прежде.

— У тебя куча времени, чтобы стать мудрой к тому времени, как она вернется.

— Так-то оно так, но не хочу думать о времени: оно тянется так медленно, и чем взрослее я становлюсь, тем сильнее чувствую одиночество.

Майкл протянул руку:

— Мне тоже одиноко, Бет. Давай заключим соглашение поддерживать друг в друге бодрость духа.

Бет вспыхнула:

— Ох, Майкл, неужели ты и в самом деле этого хочешь? Вот было бы здорово! Мне теперь не с кем поговорить, у меня никого нет. Папа всегда обожал Лорну, близнецы общались только друг с другом, и потом зачем-то появилась я — какая досада.

Майкл почувствовал, как его сердце сжалось. Желание Бет привлечь к себе внимание, ее преждевременное стремление к молодым людям — все это просто было потребностью в любви.

— Теперь послушай меня, Бет, — сказал он. — Я знаю, что ты чувствуешь; я сам это чувствую время от времени. Я помогу тебе, и ты должна помочь мне. Мы друзья. Если захочешь что-нибудь сказать, приходи ко мне! Если я почувствую меланхолию, я приду и расскажу тебе о моих беспокойствах. Скоро начнет работать приют для эвакуированных детей. Может быть, ты придешь туда мне помочь? Я знаю, ты можешь только в субботу и воскресенье, но если ты выберешься на часик или два, это будет для меня огромной поддержкой.

— Но что я буду делать? — спросила Бет.

— Играть с детьми для начала, — ответил Майкл, — а потом ты сможешь говорить мне, что думаешь об их реакциях на мои задания. Ты сделаешь это, Бет?

— Конечно сделаю, Майкл. Ты действительно думаешь, что я справлюсь?

— Я знаю, что справишься.

— Ох, Майкл, я думаю, это здорово — иметь настоящую работу! Ты уговоришь папу согласиться?

— Это будет совсем нетрудно.

— Не думаю, что ты так дружил с кем-нибудь, — сказала Бет, проявляя больше мудрости, чем это осознавала. Затем она потерлась щекой о плечо Майкла. — Как ты думаешь, — спросила она, — есть ли хоть малейшая возможность найти для меня еще бутылку пива?

Лорна легла под тенью навеса на веранде и прикрылась белым купальным халатом.

Она наблюдала за мужем, который ушел на песчаный пляж; на нем были только плавки для купания, и его атлетически сложенное тело, тронутое легким загаром, напоминало ей статуи старых героев Греции. Он был удивительно красив — на этот счет не могло быть двух мнений.

Она улыбнулась ему, когда он подошел к веранде и растянулся на одном из пестрых, обтянутых ситцем матрацев, которые были разбросаны по деревянному полу.

— Жарко, правда? — сказала она. — Я не могу вынести это палящее солнце и спряталась тут.

— Ты просто стопроцентная лентяйка. Что ты здесь делаешь — читаешь письма?

— Да, — ответила Лорна. — Только что пришли. Длинное письмо от папы, полное новостей; он сообщает мне обо всем, что мне хочется знать. Папа вложил письмо для тебя. Оно пришло в усадьбу, но леди Эбботт сама отнесла его к нам и попросила папу переслать его. Оно от Салли, я узнала ее почерк.

— Ох! — не слишком заинтересованно отреагировал Джимми.

— Я думаю, это поздравление. Хочешь, я распечатаю и прочитаю тебе?

— Если тебе хочется… Нет, брось-ка его мне. Было бы ошибкой позволять тебе распечатывать корреспонденцию своего мужа: вдруг ты вскроешь что-нибудь секретное!

Лорна засмеялась.

— Давай во всем вести себя осторожно. Я ненавижу спотыкаться о скелеты в шкафу!

Лорна бросила ему письмо. Джимми разорвал конверт, внутри был только один листок из блокнота. Он прочитал его и посмотрел на Лорну:

— Любопытно?

— Конечно. Это от Салли, да?

— Ты, как всегда, права. — Он бросил ей письмо обратно и снова лег, закрыв глаза.

Лорна взяла листок, который упал ей на колени. На нем было всего несколько строк:

«Это просто пожелания счастья, отныне и навсегда. Розмарин на память.

Салли».

— Что это значит — «розмарин на память»?

— Представления не имею. Какая-нибудь шутка, намек на мое легкомыслие и холостую жизнь.

— Тебе грустно, что она прошла? — бросила вызов Лорна.

— Боже правый, нет! Я никогда не думаю о прошлом, так что никогда ни о чем не сожалею. У меня не тот тип личности.

— Да, что касается тебя, это правда.

— Надеюсь, мне удастся не отступать от этого правила в любых ситуациях. — Джимми вытянул руки над головой. — Тем не менее мне хотелось бы, чтобы в этой провинциальной дыре было казино.

— Казино! — с удивлением повторила Лорна.

— Чтобы чем-нибудь заняться, моя крошка. Если все пойдет нормально, мы проведем наш медовый месяц на юге Франции, и когда соскучимся, то сможем ездить в Биарриц. Мне бы хотелось, чтобы ты посмотрела, как играют на деньги. Это приводит меня в азарт, и будет забавно похвастаться тобой вечером, показать тебя другим парням, чтобы они подумали, что я за счастливчик. Чертова война — причиняет столько неудобств!

— Ты скучаешь здесь, наедине со мной? — тихим голосом спросила Лорна.

— Конечно нет. Как ты все повернула с ног на голову! Я наслаждаюсь на сто процентов. Но не будешь же ты утверждать, что здесь парк развлечений!

Было невозможно закрыть глаза на тот факт, что Джимми был совершенно неугомонным. Лорна уже изучила его достаточно, чтобы понять, что плавания, лежания на солнышке и занятий любовью ему не хватает для полноценной жизни.

Джимми хотел действовать, он хотел общения — большой компании и вечеринок. В первый раз с тех пор, как они поженились, Лорна увидела крошечное облачко на горизонте своего счастья.

— Может быть, нам найти где-нибудь машину на сегодня? — предложила она.

— Не знаю, достаточно ли у нас бензина.