Женщины в шпионских войнах. От Александра I до наших дней - Игорь Григорьевич Атаманенко

силу исторических и политических причин была более присуща Советскому Союзу, чем остальным странам мирового сообщества.

Советская разведка, имея весьма ограниченные возможности упрятать своих сотрудников в каких-то неправительственных учреждениях (ввиду малого количества таковых в СССР), в тех, что на языке западных спецслужбистов называются учреждениями “глубокого прикрытия”, вынуждена была поставить на конвейер производство разведчиков-нелегалов, превращая в иностранцев представителей разных народов, населявших СССР».

С тех пор мне всё время хотелось задать Геворку Андреевичу, «солдату невидимого фронта», один вопрос. Не традиционно-банальный и глупейший по своей сути вопрос, что подрядные журналисты задают профессионалам всех мастей — маршалам, проктологам, каскадерам, шоферам: «Доведись вам начать жизнь сначала, вы бы опять стали тем, кем стали?»

Мой вопрос был сродни обсуждаемым с Вартаняном темам, поэтому я не хотел услышать «идеологически выдержанный» или формальный ответ. Сложившиеся между нами доверительные отношения и взаимная симпатия предполагали другой — не импровизированный, а осмысленный ответ. И тогда я спросил:

— Есть ли у англичан и американцев нелегальная разведка?

Взгляд Вартаняна был иронично-снисходительным, а ответ кинжально резким:

— Нет у них нелегалов, потому что ни один американец больше года советской жизни не выдержит. Шутка! Но в каждой шутке — лишь доля шутки. А если серьезно, то, насколько мне известно, западные спецслужбы используют своих нелегалов для выполнения в нашей стране разовых заданий. Зашлют его месяца на три, ну, на шесть. Сделал дело — дуй обратно.

А наши в чужой стране десятилетиями работали, потому и результаты приносили. И такой вот службы нелегальной разведки, как была создана у нас еще в 1922 году, ни у кого нет.

Разве что израильский МОССАД имеет нечто подобное. У них ведь во всех странах очень сплоченные диаспоры. МОССАД вполне может на них опираться и использовать в своих интересах…

На практике это выглядит так — МОССАД вербует своего соплеменника, и он становится разведчиком-нелегалом в той стране, где проживает, а дальше — цепная реакция, эффект домино: он вербует себе подобных, из своего окружения.

В итоге — резидентура нелегалов, руководимая из Центра в Израиле.

ЭТО ЖУТКОЕ СОБЫТИЕ «ПРОВАЛ»…

На одной из «явок» я спросил Геворка Андреевича, какую из проблем внешней разведки вообще, а нелегальной разведки в частности он считает главной?

Ответил он мгновенно, потому что для себя давно уже всё решил.

— Предатели — вот главная проблема всех разведслужб мира… Именно предатели виновны в провале Абеля, Молодого, Олдрича Эймса…

Но есть еще один фактор, который может способствовать провалу. К этим факторам я отношу беспечность самого разведчика, а также форс-мажорные обстоятельства. Коварство всё в том, что теоретически предусмотреть их можно, а преодолеть их в жизни — нет!

В фильме «Семнадцать мгновений весны» этот форс-мажор убедительно показан: «пианистка» Кэт, «чистокровная немка», при родах вдруг обнаружила знание русского языка, что привело к провалу берлинской резидентуры, ну, во всяком случае, той ее части, которой руководил Штирлиц.

Нечто подобное случилось и с нами, вернее, с Гоар. Ну, а мне это стоило миллионов загубленных нервных клеток.

Было так.

Нас пригласили на ужин в одно уважаемое общество. Мы отправились пешком, чтобы прийти в точно назначенное время — там нельзя приходить ни минутой раньше, ни секундой позже.

По дороге встретили женское ателье, и Гоар вдруг вспомнила, что ей надо сделать укладку волос.

Она — внутрь, я гуляю у здания. Когда до ужина оставалось 10 минут, я заглянул в окно. Гоар сидела метрах в трех и сушила волосы под колпаком. Показываю ей часы — пора!

В ответ она как заорет по-русски: «Жора, я уже иду!»

Меня аж вверх подбросило, но в следующий миг заорал уже я: «Прыгай в окно, бежим!»

Гоар ужом выскользнула из-под колпака и выпрыгнула из окна прямо мне в руки.

На ужин успели, но весь вечер в ушах у меня ее крик стоял.

Гоар успокаивала меня: никто ничего не слышал — все были под колпаками, а мастера чаевничали в подсобке.

На том и успокоились.

На следующий день у радиостанции дежурил я. Принял радиограмму в одну строчку. Такие Центр посылал только в случае провала, и я решил, что пришел приказ сматывать удочки.

Вчера мы успокоили себя, что всё обошлось, а сегодня — радиограмма в одну строчку. Значит, провал!

С трудом, но взял себя в руки, принялся за расшифровку. А там… мать моя родная, держите меня семеро! — «Полковника Вартаняна Г.А. поздравляем с присвоением звания Героя Советского Союза!»

— За предотвращение убийства Сталина, Рузвельта, Черчилля в Тегеране в 1943 году? — догадался я.

— Нет! За Тегеран я получил благодарственную телеграмму из Центра еще тогда, в 1943 году…

А Героя мне присвоили за всё то, что мы с Гоар успели натворить до 1984 года, и по случаю моего шестидесятилетия…

Но вернемся к радиограмме. Я успокоился — обошлось без провала! Сижу, глаз не могу оторвать от поздравления, а вижу лицо Юрия Владимировича Андропова, ведь благодаря ему я стал полковником…

— Вы были лично знакомы с Андроповым?

— Лично знаком не был, — с апостольским спокойствием ответил Вартанян, — просто однажды Юрий Владимирович очень заинтересовался информацией, полученной от нас. Надо сказать, то было уже не первое сообщение, которое за моей подписью попало к нему.

Спрашивает он начальника внешней разведки Сахаровского Александра Михайловича, который-то и докладывал сообщение: «А в каком звании этот “Анри”?»

Сахаровский объяснил, что я вообще не проходил аттестации. Андропов попенял ему, дескать, «не цените вы кур, которые вам золотые яйца несут», и предложил исправить положение.

Не прошло и месяца, как мне присвоили первое воинское звание — «капитан». Было мне тогда уже сорок четыре года. У Гоар даже домашняя шутка появилась: «мой муж — карьерист, ему всего лишь сорок четыре, а он уже капитан!»

Ничего, наверстал — в 1975 году, то есть через семь лет, я уже в полковниках ходил!

Евгений Максимович Примаков принял эстафету от Юрия Владимировича и продолжил опекать меня: в его бытность директором Службы внешней разведки я получил пять боевых наград — как участник Великой Отечественной.

Вот так-то, дорогой мой контрразведчик, — начал я с предателей и провала «Анри» и «Аниты», а кончаю присвоением мне звания «полковник»!

ОТЧИСЛЕНИЯ В «ПАРТИЙНУЮ КОПИЛКУ»

Вартанян привычно похлопал меня по плечу, я же, надеясь, что мой вопрос не прозвучит диссонансом в обсуждаемой теме, спросил, как же он, не будучи аттестован и не получая денежного довольствия, платил партийные взносы?

— Ну, начнем с того, — улыбнулся Геворк Андреевич, — что до 1958 года я не состоял в