Подделка - Кирстен Чен

11

Пока Босс Мак лежал на больничной койке в Дунгуане, томясь в ожидании Оли и решения комитета, его дочь, бывший старший вице-президент «Мак Интернейшнл», утвердилась в своей новой роли исполняющего обязанности президента. Вооружившись дипломом магистра делового администрирования, полным гардеробом стильных нестандартных костюмов от Вивьен Вествуд и незыблемой поддержкой отца, Мэнди Мак представила целую кучу инициатив, от разбивки конвейеров на небольшие команды рабочих для повышения продуктивности до выпуска новой униформы для поднятия боевого духа. Но самое большое ее нововведение было связано не с легитимными фабриками отца, а с нашим контрафактным бизнесом.

Согласно первоначальной схеме Винни, мы постоянно должны были быть готовы обороняться и играть в догонялки с брендами. Едва в бутиках появлялось что-то новое, мы бросались на поиски подпольной фабрики Гуанчжоу, которая могла заполучить такую сумку, разобрать её на детали, найти необходимые материалы и обучить рабочих идеально воссоздавать все до единого компоненты. Естественно, это требовало времени. А поскольку фабрики по производству подделок регулярно подвергались облавам и закрывались, нам постоянно приходилось искать новых партнёров.

Решение, которое Мэнди Мак изложила Винни по телефону, было столь же простым, сколь и рискованным. Легальные фабрики Большого Мака уже производили сумки для всех крупнейших брендов, поэтому вместо того, чтобы вести два отдельных бизнеса, один законный, а другой не очень, она предложила им подделывать свои собственные бренды прямо на месте. Почему бы не построить поблизости собственную подпольную фабрику? Подлинные образцы и чертежи могли попадать в руки наших сотрудников через чёрный ход, что позволяло выпускать брендовые сумки одновременно с их точными копиями, и это должно было произвести настоящий переворот.

Понимаю, о чём вы думаете, детектив. Разве подпольная фабрика не съест прибыль законной? Отвечаю – не обязательно. Люди, готовые потратить пару сотен долларов за хорошую подделку – это совсем не те люди, которые готовы вывалить больше двух тысяч за настоящую вещь. Мэнди Мак не собиралась уничтожать свои законные фабрики, а намеревалась развивать империю сумок в целом. Все, что от неё требовалось – сделать так, чтобы представители международных брендов никогда об этом не узнали.

На мой взгляд, весь план был возмутительным, по-настоящему возмутительным. Я не могла понять, зачем Винни рассказала мне об этом, вместо того чтобы сразу отклонить предложение. Международные бренды, которые и без того боялись производить свои товары в Китае, но не могли отказаться от дешёвой рабочей силы, ввели жёсткие правила для борьбы с кражей интеллектуальной собственности. Остатки материалов приходилось учитывать до миллиметра; чертежи хранились в промышленных сейфах, заводской брак быстро уничтожался.

Но когда я попыталась убедить Винни в рискованности этой новой затеи, объяснить, что, не будь у Босса Мака таких проблем со здоровьем, он бы категорически отказался идти на такое, она ухмыльнулась и ответила: он не отказывается от денег, а тут их до чёрта. Она быстро пришла к выводу, что я должна отправиться в Дунгуань и проработать детали этого нового партнёрства, которое сделает фабрики Босса Мака нашим единственным поставщиком поддельных сумок.

Я повторяла, что план слишком опасен, что фабрики в жизни не смогут его осуществить, что Винни отказывается от власти, и всё ради чего-то, что обречено на провал.

Я пыталась даже апеллировать к её эго. Это был твой гениальный план, сказала я. Без тебя не было бы ничего. А теперь они будут контролировать поставки, и ты окажешься у них в подчинении. Ты будешь на них работать.

Откровенно говоря, детектив, я не могу точно сказать, действительно ли я верила в свои доводы или просто искала причины, чтобы туда не ехать. Потому что уже тогда я понимала, что значит поехать в Дунгуань: стать доверенным лицом Винни, не просто наёмным работником, но полноправным её партнёром, равно ответственным, равно виновным, равно втянутым в эту и другие многочисленные незаконные схемы.

И поэтому я пыталась выиграть время, предложив пару недель подумать над разными вариантами, но Винни и слышать об этом не хотела. Она рубанула рукой по воздуху, как будто это могло развеять все мои опасения. Чёрта с два, сказала она. Я бы ни к чему не пришла, если бы всего боялась. Мы в деле.

В отчаянии я сказала ей, что не могу оставить Анри. О Господи, только не начинай опять, презрительно пробормотала она.

Оли меня в жизни не отпустит. Ты же знаешь, какой он.

Её лицо посуровело. Ну, если ты не можешь сама с ним поговорить, давай поговорю я. Расскажу ему всё как есть. Этого ты хочешь?

Кожу шеи защипало. Я пыталась разглядеть в её лице намёк на иронию – она ведь, конечно, шутила. Она ведь, конечно, вот-вот собиралась разразиться хохотом. Но нет, в её глазах читалось лишь чистейшее дистиллированное презрение. В этот момент я увидела Винни той, кем она была на самом деле: не неуклюжей книжной девочкой, не великолепной бунтаркой, а обычной мошенницей.

Ладно, сказала я. Когда надо будет уехать?

Она хлопнула в ладоши, вновь став прежней жизнерадостной Винни. Эта перемена была молниеносной. Полетишь следующим рейсом. Будет круто, вот увидишь.

Как будто она только что не угрожала разрушить мой брак и мою жизнь.

В тот вечер, когда Оли вошёл в дом, усталый и измученный, каким он всегда был в конце недели, я была готова его убеждать. На плите кипела его любимая говядина по-бургундски – единственное, что я научилась готовить, на доске из орехового дерева были веером разложены четыре вида твёрдого и мягкого сыра, в графине манило хорошее красное вино.

Я подала мужу дымящуюся порцию густого тёмного рагу. Мясо было нежным, лук-шалот ароматным, грибы блестели, как жемчуг. Он медленно пододвинул свой стул к моему и положил голову мне на плечо. Я запустила пальцы ему в волосы, и он тихонько замурлыкал.

Тогда я и рассказала ему о поездке.

Его голова взлетела вверх, как баскетбольный мяч. Летишь в Шэньчжэнь? В Китай? Послезавтра?

Я напомнила ему, что Винни не может покинуть страну, поскольку подала заявление на получение гражданства, а я единственный её знакомый адвокат. Я слышала, как слова слетали с моих губ и теряли смысл, поэтому болтала без умолку. Но поскольку я не могла раскрыть настоящую причину поездки, всё, что мог понять Оли, это то, что я снова улетаю, в последнюю минуту, и, что еще хуже, оставляю нашего сына.

Ава, скажи честно, у тебя появился любовник? – спросил он.

Кусок мяса попал мне в горло, и я выплюнула его в салфетку.

Твои волосы, сказал он, указывая на мои локоны, недавно мелированные тёмно-рыжим, и эти яркие платья