Индийская жена исследования, эссе - Маканин

ценность, причем не только в узких семейных рамках. "В стране, где женщины целомудренны, — говорится в поэме, — не обманывают дождевые тучи, не кончается изобилие, не ослабевает мощь царя". Отсюда понятно, что действия Сенгуттувана, установившего в царстве Чера культ Каннахи, диктовались отнюдь не прихотью, а серьезными государственными соображениями.

Что касается контроля над женской энергией, то под ним подразумеваются, с одной стороны, семейные и брачные узы, а с другой — умение самой женщины блюсти эти узы, не тратить понапрасну свою энергию, направлять ее в благое русло, на пользу семье и обществу. В этом, собственно говоря, и состоит добродетель женщины-супруги.

Если сдерживающие женскую энергию узы почему-либо нарушены, если она оказывается в возбужденном, "нагретом" состоянии, то, вырвавшись на свободу, может стать опасной, разрушительной силой. Это и происходит в случае с Каннахи: смерть Ковалана уничтожает узы брака, и Каннахи наносит смертельный удар по пандийскому царю и его столице.

Учитывая все это, мы поймем, почему в дравидской культуре вырабатывается отношение к женщине как к сакральному объекту, значение которого выходит за пределы семейной ячейки, и почему исследователи называют женскую энергию сакральной.

Эпизод с пожаром в Мадурай, безусловная кульминация сюжета "Повести о браслете", — отнюдь не единственное в тамильской поэзии свидетельство опасности, исходящей от женщины. В сборниках антологий и поэм, относящихся к первым трем векам нашей эры, женской энергии, именуемой анангу t и различным ее состояниям уделено немало внимания. Правда, ее негативный аспект нигде больше не проявляется столь катастрофично, но всегда присутствует в виде скрытой возможности. И безымянный герой древнетамильской любовной поэзии отчетливо осознает, что приближение к избранной им девушке, обладание ею сопряжены с совершенно определенной опасностью, тем более что члены ее семьи бдительно стерегут ее, охраняют от посягательств извне ту ценность, которую она в себе заключает.

"Удастся ль мне к плечам приникнуть Горянки с прядями волос благоуханных, С глазами дерзкими, сурьмленными? Их взгляд подобен окровавленной прямой стреле, Изъятой из груди самца-оленя.

Стрела впилась в него, когда он подходил к отбившейся от стада самке, Ее пустили с резким звуком родичи горянки, лучники, Со свистом мечущие камни из пращей".

(Антология "Курунтохей")

Взгляд, подобный стреле, ~ характерная и нередко встречающаяся деталь поэтического портрета женщины в древнетамильской поэзии. Можно назвать и другие, выражающие ту же идею: "взор, подобный бивням слона", "устрашающая грудь", "низ живота, подобный капюшону кобры". Первыми значениями слова анангу являются "мучение", "страх", "боль", а кроме того, анангу — божество жен

ского рода, их олицетворяющее. В приведенном в эпиграфе двустишии из "Тируккурала" за русским словом "богиня" как раз и скрывается тамильское анангу. Тируваллувар (автор "Тируккурала") и далее развивает тему исходящей от женщины угрозы, например обыгрывая многозначность женского облика: "Взор [человека]? Бога смерти? Антилопы? — В стыдливом взоре [девушки] все три объединились".

Не случайно поэтому тема сватовства, овладения невестой приобретает в тамильской культуре мрачный оттенок и подается в поэзии как тема битвы, военного соперничества Вот стихотворение из антологии "Пуранануру":

"Забиты грязью рвы, ослабли укрепленья.

Разбиты стены в нашем древнем, иссеченном граде. Что будет с ним, когда не выдержит он битвы?

Под грохот барабанов, что гремят как тучи, Цари, чьи кони быстры, утром подойдя, У наших врат высоких станут и без битвы не уйдут.

Ведь расцвели красиво крапинки благой груди У юной той, на чьих руках прекрасные браслеты И чьи глаза сурьмленные красны и так напоминают Отточенные копья, что вздымают Ее сородичи, готовые к сопротивленью, Воинственные, сильные".

Отчетливой параллелью к такому сватовству является распространенный среди пастушеских племен и известный на юге Индии с древности брачный обычай укрощения быков. Победитель в этом состязании получает в жены полюбившуюся ему девушку, но цена ее высока — возможная смерть героя. "Легки ли для овладения плечи пастушки?" — восклицает автор стихов антологии "Калиттохей", в которой описан этот обычай. В самом деле, нелегко было решиться вступить в поединок с разъяренным быком, на окровавленных рогах которого намотаны кишки предыдущих смельчаков.

Тема смертельной опасности, исходящей от невесты, запечатлена во многих мифах. Самый известный и яркий из них — миф об убиении богиней демона-быка Махиши. В этом древнем сюжете, известном и автору "Повести о браслете", существенна такая деталь: Махиша был женихом и кратковременным супругом богини, убиваемым ею сразу после свадьбы. Поэтому ритуал жертвоприношения буйвола, до сих пор иногда проводимый в некоторых сельских районах юга, разыгрывается как бракосочетание богини с демоном. Отсюда идет нить и к общеиндийскому образу кровавой богини Кали, обезглавливающей самого Шиву.

Все эти образы и мотивы наглядно выражают стихийный, необузданный характер сакральной женской энергии. Однако, будучи укрощена, скреплена узами брака, она, как мы знаем, превращается в благое, плодотворное начало, связанное с идеями плодородия, процветания и богатства. Этот аспект анашу ярко символизирует внешность женщины, ее словесный поэтический портрет, в котором особо подчеркнуты растительные, природные мотивы. Женские плечи неизменно подобны бамбуку, темные глаза — цветам лилии, грудь — цветам лотоса, талия ~ лиане; от волос исходит аромат цветов, распускающихся с приходом сезона дождей. Но самое главное ~ тело женщины постоянно уподобляется темноцветным молодым побегам манго, отчего ее красота именуется в стихах "манговой" или "темной". Под этой темнотой, появляющейся также в описании волос и глаз, подразумевается специфический цвет, который в Индии издревле ассоциируется с темной синевой благодатных дождевых туч и морских вод, с густой зеленью лесов и, следовательно, могущий служить символом плодородия. Именно этим цветом, кстати, характеризуются в мифологии индуизма Кришна ("Черный") и некоторые местные дравидские богини. Например, в "Повести о браслете" богиня Коттравей в ее благом аспекте именуется "Нили", т. е. "Темно-синяя". Есть и дравидская богиня Нилакеси, что значит буквально "Темносиневолосая".

В свете этого находит закономерное объяснение и "павлинья” характеристика женщины, отмеченная нами вначале. Исток этого часто встречающегося образа — цвет, дающий основание для сравнения женщины не только с павлином, но и с побегами манго, с сапфиром, с рядом темно-синих цветов.

Вернемся опять к Каннахи. В каскаде эпитетов и сравнений, которыми Ковалан осыпает свою супругу, хорошо просматриваются характерные мотивы, о которых мы упомянули выше, — растительные, цветовые. Есть намеки и на опасность женского начала — сравнение глаз с наконечником копья Сканды-Муругана, талии — с ваджрой, громовым оружием Индры. В целом портрет Каннахи, если не считать некоторой изощренности авторского стиля, ничего необычного не содержит. Метаморфоза, которая происходит с Каннахи, начинается тогда, когда от нее уходит