Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть? - Фредерик Браун

– Включи опять радиолу, Эд. Быстро, – распорядилась она и снова расхохоталась, но я видел, что лицо у нее белое, а глаза испуганные.

Радиолу я включил, не понимая, зачем это нужно. Клэр теперь плакала навзрыд, упав на диван.

– «Марджи, – звучало из динамика, – ты для меня весь мир…»

– Говори громче, Эд. И ходи, чтобы внизу тебя слышали. Не соображаешь, что ли? Мы такого грохоту наделали – не то убийство, не то несчастный случай, не то просто пьяный упал. Если мы будем ходить, говорить и смеяться, нижние соседи решат, что у нас тут пьянка, а тихо будет – они портье позвонят.

– Ну да, правильно. – Я откашлялся и повторил погромче.

Револьвер я сунул себе в карман, поскольку Голландец так и лежал без движения. Неужели помер? Такого просто быть не могло, но сердцебиение отсутствовало. Вот так вычитаешь что-нибудь в книжке, и думаешь: да разве это сработает? У опытного бойца, может, и да, у тебя точно нет. Однако сработало. Сдох Голландец.

Разобравший меня смех не имел ничего общего с успокоением нижних соседей. Клэр влепила мне пощечину, и я замолчал. Теперь мы сидели на диване вдвоем. Я достал нам сигареты и недрогнувшей рукой зажег спичку.

– Выпить не хочешь, Эд? – спросила Клэр.

– Нет.

– Я тоже.

Радиола, снова сменив пластинку, играла «Ванг-Ванг блюз». Я ее выключил. Если соседи решили вызвать полицию или портье, то уже вызвали. Мы сидели, держась за руки, и молча смотрели в камин, который никогда уже не зажжется.

Так нам хотя бы на Голландца не приходилось смотреть. Но он лежал все там же, позади нас, и мы знали, что он никуда не денется.

Клэр сжала мою руку и заплакала опять, совсем тихо.

– Надо что-то делать, – произнес я, когда она замолчала. – Позвонить в полицию и сказать все как есть или смыться по-тихому. Его когда-нибудь найдут, но лучше всего, конечно, убрать труп, чтобы его обнаружили в другом месте.

– В полицию нельзя, Эд. Они сразу раскопают, что Гарри тут жил, и пришьют мне соучастие во всех его подвигах. Один раз я действительно у них на стреме сидела, в машине. Господи, какая же я была дура! Не смекнула, что он нарочно меня замазывает, чтобы я молчала потом. Полиция знает, что Голландец в том деле тоже участвовал, и если…

– А тебя что, опознать могут?

– Думаю, да.

– Тогда им звонить не следует. Езжай-ка ты в Индианаполис, прямо сейчас, если есть такая возможность.

– Но меня ведь искать будут, когда обнаружат Голландца! Какой уж тут Индианаполис, мне теперь всю жизнь придется скрываться…

– Ясно. Копам звонить нельзя, здесь его бросить тоже не получится. Давай соображать, как его вытащить.

– Вообще-то тут есть грузовой лифт. Можно спуститься к черному ходу, он в переулок выходит. Теперь уже за полночь, вряд ли кто встретится, но потом нам понадобится автомобиль. Голландец ведь ужасно тяжелый, Эд. Мы его дотащим?

Я посмотрел, где у нее телефон.

– Там увидим, Клэр. Подожди.

Я соединился с «Вакером» и вскоре услышал дядин голос. От облегчения у меня ослабли коленки, и я плюхнулся на стул.

– Это Эд, дядя Эм!

– Куда ты пропал, паршивец? Сижу тут, как дурак, и жду твоего звонка. Никак влип во что-то?

– Похоже, да. Я звоню… с того самого номера.

– Ну молодец… или нет?

– Слушай, нам машина нужна…

– Кому нам?

– Нам с Клэр. Разговор идет через твой коммутатор, поэтому…

– Понял, скоро перезвоню. – И перезвонил, минут через пять. – Я в будке, Эд. Излагай.

– Мы с Клэр хорошо поладили, но тут пришел третий лишний – Голландец. Он перепил и вырубился. Хотелось бы препроводить его домой, не светясь в холле, и здесь его тоже лучше не оставлять. Если поставить машину у служебного входа и помочь нам затащить его в грузовой лифт…

– Ясно. Такси подойдет?

– Таксист может забеспокоиться, Голландец прямо как неживой.

– Понял. Держи форт, морпехи скоро прибудут.

Мне значительно полегчало.

– Он действительно твой дядя? – спросила Клэр. Я кивнул. – Ты тут такого наплел… Отца убили, дядя, который сейчас спит, ловит Гарри, на Мичиганском бульваре лежит снег семифутовой глубины…

– Кроме снега, все правда. Я знал, что ты не поверишь, потому и сказал. Тогда я еще не знал, кто ты и что.

Она снова взяла меня за руку.

– Правильно сделал, что сказал.

– Постарайся вспомнить, Клэр: Гарри, Голландец и Бенни когда-нибудь называли при тебе фамилию Хантер?

– Не помню такого.

– Давно ты их знаешь?

– Два года, я же тебе говорила.

Мне очень хотелось верить ей, но нужно было убедиться на сто процентов.

– А про Кауфмана слышала? Джорджа Кауфмана?

– Да, – кивнула она. – Недели две-три назад. Гарри сказал, что некий Кауфман может позвонить по этому номеру и назвать мне какой-то адрес. Мол, чтобы я все записала и передала ему, то есть Гарри. Еще этот Кауфман мог сказать, что нужный человек сидит у него в баре – в таком случае мне надо будет срочно найти Гарри.

– Ну и как, позвонил он?

– При мне – нет.

– Кто еще мог принять звонок?

– Сам Гарри – в то время бывало так, что я уходила, а он оставался. Больше никто. Тот человек, про которого должен был сообщить Кауфман, твой отец?

Я кивнул. Ее рассказ во всем сходился с рассказом Кауфмана, значит, оба они говорили правду.

– Ты знаешь что-нибудь про брата Гарри, про Стива?

– Он в тюрьме, в Индиане, кажется. Сел еще до того, как я Гарри встретила. Эд, мне необходимо выпить. Ты как? Может, мартини тебе смешать или еще что-нибудь?

– Да, мартини в самый раз будет.

Клэр встала и ахнула, увидев себя в зеркале над камином.

– Сейчас, Эд, минутку. – Она ушла в ванную, открыла там воду. Значит, и ей стало легче: раз девушке не безразлично, как она выглядит, дело не так уж плохо.

Из ванной она появилась, как миллион баксов в новых хрустящих бумажках. Пока она возилась с ледяными кубиками и вермутом, у двери раздался звонок.

– Это дядя Эм, пойду открою. – Цепочку я все же накинул и опустил руку в карман с револьвером, но это действительно был он – в фуражке таксиста.

– Такси заказывали?

– Да, заходите. – Я открыл ему дверь. – Мы еще не все уложили.

– Ты правильно поступил, только помаду с физиономии вытри, – произнес дядя Эм. – Где он тут?