Лунная опера - Би Фэйюй

– Чью фамилию ты носишь?

– Отцовскую, – отозвался Тубэй.

– Его уже нет в живых, – сказал Тунань. – У тебя такая же фамилия, как у меня, фамилия Инь. И тебе ни в коем случае нельзя в этом городе вести себя так, как заблагорассудится, тебе следует держать марку нашего древнего рода.

– У тебя тоже фамилия Инь, – безрадостно ответил Тубэй.

Эти слова зацепили Тунаня. Он повернул голову к окну, вращающаяся платформа ресторана сейчас остановилась как раз напротив видневшейся вдали телебашни, ее вершина лучилась красным светом, который ритмично мерцал, словно где-то в ночи одиноко курил сам Создатель. Тунань перевел взгляд. В расплывчатом отражении на стекле едва улавливались его собственные черты.

– Я уже давно не принадлежу к фамилии Инь, – пробормотал себе под нос Тунань.

– Тогда у меня такая же фамилия, как у тебя.

Тунань уставился на Тубэя, висевший на груди темно-коричневый галстук повторял волнообразные движения от его дыхания. Тунань как только мог сдерживал себя, он вытащил сигарету, решив спрятать свое жуткое настроение. Тунань щелкнул зажигалкой и резко затянулся. Тут же к ним подошла девушка и, наклонившись к Тунаню, сказала на ухо:

– Извините, у нас нельзя курить.

Тунань поискал глазами пепельницу. Не найдя ее, он окунул сигарету прямо в бокал. Та утонула в красном вине.

– Как в семействе Инь могли появиться два таких выродка! – воскликнул Тунань.

Обе машины такси практически одновременно притормозили у их дома. Первым из машины вышел Тубэй, вслед за ним подъехал Тунань. Тубэй закрылся у себя в спальне, а Тунань вытащил бутылку водки и пришел в комнату за братом.

– На день рождения не положено выпивать половину, пойдем, составишь мне компанию, чтобы выпить до конца.

Братья зашли в гостиную и выставили рюмки, оба уже успокоились. У них не было никакой закуски, только водка. Братья уже не могли найти повода для выпивки или разговора, но это их не останавливало, поэтому они просто решили сыграть в застольную игру на пальцах. Они вытянули вперед руки, и тотчас их пьянка приобрела характер жесткой борьбы. Совершенно спокойные в самом начале застолья, братья по мере опьянения становились все более непредсказуемыми. Алкоголь ударил им в голову, из-за чего их голоса поднялись на регистр выше. Они громко кричали, «четыре на богатство, восьмерка лошадей». То и дело над столом мельтешили их левые руки, братья пытались одновременно контролировать себя и угадать действия соперника. Их пальцы вылетали и прятались, словно крысы в сумерках. «Семь приемов… заметано, не выйдет… держись, братец, шесть шестерок. Проехали». Заметив, что Тубэю больше всего нравится выкидывать большой палец, Тунань с криком «Братцы» тоже выкинул большой палец. На этот раз проиграл Тубэй. Проиграв третий раз кряду, Тубэй заметил, что старший брат использует один и тот же прием с выбросом одного пальца. Поэтому, решив быстро сменить тактику, Тубэй с криком «Сад трех персиков» выкинул два пальца. Между тем Тунань свою тактику менять не собирался и с сумасшедшим возгласом «Братцы» упорно выбросил свой большой палец. Он был на сто процентов уверен, что Тубэй, так же как и он, будет упорствовать с выбросом одного пальца, но он просчитался. Так что у «Братцев» не вышло, они уступили победу «Саду трех персиков». Тунань продолжал уже по инерции выкрикивать своих «Братцев». Не обращая никакого внимания на исход игры, он с непоколебимой настойчивостью повторял одно и то же. Это его упрямство привело к десяти проигрышам подряд. Чем больше он проигрывал, тем упрямее становился, вовсе не собираясь сдаваться. Тунань явно перебрал с алкоголем, не шее у него выступили вены, в глазах неожиданно заблестели слезы, высокоградусные, словно водка, и готовые излиться горячим одиноким потоком. Тубэй остановился. Глядя на большой палец старшего брата, он отобрал бутылку и, уже теряя голос, произнес: «Брат». Тубэй одним глотком допил оставшееся содержимое бутылки и откинулся на спинку стула. В комнате стало тихо, прозрачным светом поблескивали опустошенные стопки и бутылка. Братья тяжело дышали, висевший на стене портрет отца сейчас их совершенно не волновал. Минут десять они просто сидели с отрешенным видом, после чего вдруг без всяких причин стали улыбаться друг другу.

– Яньцзы, – произнес Тубэй.

– Что? – спросил Тунань.

– Яньцзы, – уже громче повторил Тубэй.

– Кто? – строго переспросил Тунань.

Все душевные муки Тубэя проступили наружу. Он всхлипнул и уже сам не свой от водки закричал:

– Яньцзы!

3

Сидя в машине, Юхуань просигналила, она сделала это раз пять. Тубэй инстинктивно обернулся: прямо под платаном, что рос напротив входа в университет, стояло красное такси. Из опущенного примерно на треть стекла виднелась прехорошенькая головка, особое внимание привлекали темные очки и ярко накрашенные губы. Владелицей этих очков и губ была Юхуань. Сердце Тубэя екнуло, а душа медленно ушла в пятки. Он несколько растерялся и какое-то время продолжал стоять в отдалении, держа под мышкой книги. Направленные на него очки смотрели весьма строго, в то время как приоткрытые губы, казалось, улыбались. Она снова просигналила, кратко и громко. Тубэй огляделся по сторонам и с опущенной головой направился к машине. Когда он сел внутрь, то первым делом поднял стекло, Юхуань сняла очки и, глядя в зеркало заднего вида, пристально посмотрела на Тубэя. Отражение в этом зеркале изменило ее внешность. Тубэй обратил внимание на ее приподнятые скулы, которые придавали лицу дугообразные очертания, делая ее похожей на лисицу или представительницу семейства кошачьих.

Когда Юхуань уселась в гостиной, то отбросила прочь все свои похотливые замашки. В ней запросто можно было разглядеть добропорядочную девушку. Тубэй сел точно напротив, чувствовал он себя весьма неловко.

– Где ты пропадал все это время? – спросила Юхуань.

Закусив нижнюю губу, Тубэй сделал вид, что старается о чем-то вспомнить, но безуспешно.

– Что за глупый вид, – заметила Юхуань.

Взяв бутылку вина, она наполнила бокалы. Тубэй не шелохнулся. Он помнил, что в прошлый раз все неприятности начались именно после того, как они выпили. В душе у Тубэя все трепетало, ведь он не смел так запросто противоречить ее воле.

– Кто ты такая, в конце концов? – спросил он.

Юхуань подняла брови и задала встречный вопрос:

– Что же ты, переспать переспал, а с кем – не знаешь?

Будто разбуженная спящая красавица из глухого леса, она нежно и заманчиво произнесла слово «переспал», в котором ощущалась особая энергетика и значимость. Тубэй покраснел, но, уловив употребленное вместо слова «изнасиловал» более мягкое «переспал», его мозг начал сбивчиво прокручивать старую картинку. От сердца у него малость отлегло, и откуда ни возьмись появилась даже уверенность, словно он прошел боевое крещение в условиях городской жизни. Подняв голову, Тубэй посмотрел на Юхуань, ее приоткрытые губы обнажали ряд зубов, выказывая явный призыв.