Бракованная - Юлия Резник

Глупый, глупый вопрос…

– Конечно. Почему бы ещё я так для тебя старалась? Ты же понимаешь, что если Быков всё бросит, тебе конец? Чем тогда будешь заниматься? Пойдёшь терапевтом в поликлинику?

– Дерматологом.

– Что?

– По диплому я – врач-дерматолог.

Ее мать не знала даже этого.

– Присмотрись к Александру. Мой тебе совет.

Мысль о возвращении к такой модели поведения вызывала у Веты лёгкую тошноту. Она как будто заново была вынуждена проживать те дни в юности, когда родители ей указывали с кем дружить, с кем встречаться, а с кем этого делать не стоит. Потому что дело нужно иметь лишь с теми, кто может быть выгоден.

– Я… отойду в туалет, – Виолетта резко отодвинула стул, встала и едва не столкнулась с Коганом.

– Там? Привет. Ты здесь какими судьбами?

Вета облизнула губы, переживая о том, что он успел услышать.

– Кеша! Коган? Сколько лет, сколько зим! Да тебя и не узнать, каким ты стал… – вмешалась в разговор мать Виолетты. – Как поживаешь? Слышала, ты тоже окончил медицинский? Как мама? Сара Измайловна, кажется?

– Все хорошо, – отрапортовал Коган, не сводя взгляда с Ветки. – Пойдём, – велел он.

– К-куда?

– На пару слов.

Учитывая, что к столу как раз вернулись мужчины, отход Тама с Ветой ни от кого не укрылся. А ей было плевать! И нет…

– Погоди. Куда ты меня ведёшь?

Тамерлан молчал. То ли не желая делиться с ней своими планами, то ли в принципе их не имея и действуя по ситуации.

– Тебя и на день нельзя оставить без присмотра! – рявкнул он в конце концов, остановившись резко у входа в кухню.

– В каком это смысле? – хлопнула глазами Сандалова.

– В прямом! Стоит отвернуться, как вокруг тебя тут же начинают пчелами виться какие-то… кобели со своими грязными предложениями.

– Ну, знаешь ли! Меня пригласила на обед мать.

– Мать? Ах да, эта старая сутенерша.

– Что? – ахнула Вета. – Тебе кто… Что ты себе позволяешь?

– А она – что? Думаешь, я не слышал?

– Она предлагает мне какой-никакой выход!

– Ах вот, как? А сколько разговоров было. Я не такая… Я жду трамвая.

– Стоп! Ты же и сейчас не знаешь, что я решила. Услышал обрывок разговора и подумал обо мне самое худшее?

– То есть ты хочешь сказать, что пошлёшь этого жиртреста куда подальше?

– Ещё минуту назад я была в этом абсолютно уверена. Но ты заставил меня усомниться в своём решении. Вряд ли с ним я буду чувствовать себя гаже, чем сейчас под прицелом твоих обвинений.

– Вета…

– Отвяжись. Просто отвяжись от меня, ладно? Я что-то себе придумала, но ты такой же придурок, как и все. Ты такой же ничего обо мне не знающий придурок.

Если бы в одиннадцатом классе кто-то Вете сказал, что она будет дружкой на свадьбе Семёна и Дуни, та бы смеялась неделю. В то время Виолетта так Дуню ненавидела, так завидовала ей, что об этом не могло быть и речи. И ведь завидовала она не только тому, что той удалось невозможное – по-настоящему влюбить в себя Краснова, но и её какой-то совершенно потрясающей цельности. Дуне были чужды сомнения. Те сомнения, что были знакомы каждому застывшему на пороге взрослой жизни подростку. И страхи… В отличие от сомневающихся по любому поводу друзей, Дуня точно знала, чего хочет, и имела отчётливое представление, как этого достичь. В какой пойти вуз, куда пристроиться на летнюю стажировку. Откуда начинать, как подниматься к намеченной цели и так далее, и так далее. А ещё она была большой интеллектуалкой. Такой начитанной и умной, что у Веты, не особо парящейся по поводу учёбы, образовывался комплекс размером с Гренландию – невиданное дело для неё той, самоуверенной! Не то чтобы Виолетта была глупой… Скорее поверхностной. Пока отец был губернатором, перед ней были открыты двери любого вуза. И смысла напрягаться, рвать жилы, сидеть за нудными книжками просто не было. Она и не сидела. О том, насколько ошибочной была такая тактика, Вета узнала, лишь когда отца повязали, и оказалось, что ей нужно поступать в универ на общих основаниях. К тому моменту о каких-нибудь Оксфордах речь уже даже не заходила. Не будь ректор меда другом её отца, Вета и туда бы не прошла. Все это знали. Знал это и Там, который к поступлению в тот же вуз готовился добрых три года. Вот почему он её невзлюбил ещё больше. Так невзлюбил, что как будто не замечал, что она из шкуры лезет, чтобы догнать своих заумных одногруппников. Всунуть-то её всунули, а вот учиться пришлось самой.

– Не знаю, тебе не кажется, что это колье лишнее?

– Нет, Дунь. Всё хорошо. Ты выглядишь… идеально.

Маленькая, как эльф, с натуральным ярко-рыжим цветом волос, за который большинство женщин отдали бы душу, Дуня походила на язычок пламени. Такой же подвижный, живой и тёплый… Вета хотела бы быть такой. Когда дорастёт ментально. Когда дадут результат все те тренинги личностного роста, которые она один за другим поглощала. И придёт та самая пресловутая осознанность.

– Правда?

– Да. Семён умрёт, когда тебя увидит.

– Ну уж нет. Мне он нужен живым. Нам… – Дуня погладила пока ещё плоский животик тем самым, знакомым каждой будущей мамочке жестом. У Веты пересохло во рту. И некстати вернулись невесёлые мысли. А светит ли это ей, или… Чтобы не показать Дуне своего состояния, Виолетта отошла к окну.

– А вот, кажется, и банда жениха едет. Целый кортеж.

Оттесним Вету в сторону, Дуня уставилась на вереницу внедорожников, въезжающую во двор. Во главе, конечно, была машина Семёна. Никаких традиционных конкурсов, слава богу, никто устраивать не стал. Так что поднялся новоиспечённый жених довольно быстро. Вета даже не успела настроиться. Собственно, на Краснова Виолетте было плевать. Гораздо больше её беспокоила встреча с его шафером. Когана она не видела с той самой безобразной встречи в баре.

– Дуня! Дуня! – кричали, ввалившиеся в квартиру гости. Краснов нерешительно застыл, возвышаясь над всеми ними едва ли не на полголовы и трогательно прижимая к широкой груди букетик ландышей.

– Разуваться?

– Нет, так иди! – невольно улыбнулась Вета и ткнула пальцем в сторону комнаты. – Она тебя уже заждалась.

– Я ж вроде не опоздал… – растерялся Краснов ещё больше.

– Нет, конечно. Да ты топай, женишок, топай…

Семён ломанулся вперёд, как медведь по бурелому. Куда делась его данная природой лёгкость? В дверном проёме мелькнуло белопенное платье Дуни, Семёнов чёрный костюм… Ин и Янь слились навсегда воедино.

– Ты шикарно выглядишь, – тихо заметил Коган. Его слова могли потеряться в шуме, поднятом гостями, но нет. Вета всё услышала довольно отчётливо.