Грозный отряд - Люк Скалл

— Перестань хныкать, парень, — сплюнул Трехпалый, неприятный с виду тип, шершавую физиономию которого покрывала грязно-серая щетина, а из-под вечно насупленных бровей зыркали свинячьи глазки. На его левой руке не хватало указательного и среднего пальцев. Еще мальчишкой он попался, воруя на Базаре.

От остальных пленников Коул узнал, что у Трехпалого недостает также полчлена, поскольку его недавно осудили по обвинению в многочисленных изнасилованиях. Трехпалый угрюмо супился на любого, бросившего на него взгляд, когда ему приспичивало отлить, что случалось частенько.

— У меня нос сломан, — мрачно ответил Коул. — Я не хныкал. Ты не знаешь, через что я прошел.

Трехпалый рассмеялся.

— Да ты у нас никак особенная снежинка? Оглянись вокруг, парень. У каждого в этом дерьмовнике есть печальная история. Думаешь, я хочу находиться здесь? Выбор был: попасть сюда или болтаться на Крюке, пока вороны не доклюют остаток моего члена. Я подумал, что Опухоль — это быстрее и не так болезненно.

Один из пленников жутко раскашлялся, его отрывистый и сухой кашель говорил о болезни, засевшей в легких.

— У меня даже не было выбора, — сказал он, отерев кровь с губ. — Стража ворвалась в мой дом. Они заявили, что я виновен в измене. — Он снова раскашлялся. — Для финансирования войны с Призрачным Портом налоги подняли так, что мое предприятие рухнуло, и жене пришлось отправиться на улицу, чтобы поддержать семью. Я по-всякому обзывал Салазара, не заметив следящего ястреба, пока не стало поздно. А потом Черная лотерея выбрала меня.

— А что у тебя за ремесло? — спросил Трехпалый. С одной стороны его лицо покрывала сыпь, и он то и дело почесывал его поврежденной рукой.

— Я — инженер, — ответил больной. — Свое дело. «Решения Соумана» на улице Мастерства.

— Знаю, — сказал Трехпалый. — Ты, стало быть, Соуман?

Инженер кивнул и снова раскашлялся.

— Те, кто отвечает за эту операцию, вероятно, решили, что я буду им полезен, — добавил он, успокоившись. — Иначе я был бы уже мертв. Добычей руководит Армин. Возможно, он затребовал на корабль дополнительного инженера.

— Опухоль! — воскликнул красноносый человек преклонного возраста, прикованный рядом. — Я плавал по Бурному морю тридцать лет — к Затопленному побережью, и развалинам старого Андарра, и еще дальше на запад, в великий Бескрайний океан. Однако никогда я не осмеливался приближаться к этому проклятому месту. Говорят, Опухоль обозначает место, куда Малантис рухнул с небес. Его труп все еще разлагается там.

Голос старого морского волка неожиданно понизился до шепота. Коул изо всех сил старался расслышать его за треском деревянной обшивки и плеском волн.

— Корабль может плыть себе благополучно — и вдруг очутиться в двадцати футах под водой. И это не самое худшее. Я слышал о судне, которое взлетело на гребень волны, а поверхность моря в один миг оказалась в сотне футов под ним. Может, Хозяин Глубин и мертв, но он не почивает спокойно в своей водной могиле. Говорят, ярость его неутолима, и он потопит любой корабль, который осмелится нарушить его покой.

Слова старого моряка заставили Коула и других пленников, кто его слышал, дрожать от страха. Одно дело — возможная опасность, сознательное преодоление риска. То, о чем рассказал моряк-ветеран, смахивало на игру в рулетку с самим морем.

— Это же самоубийство! — выдохнул он.

Трехпалый усмехнулся, обнажив кривые желтые зубы.

— Надеюсь, те мерзавцы понимают, во что вляпались.

Люк над ними внезапно с лязгом распахнулся, и трюм залило солнечным светом. Из глаз Коула так и хлынули слезы, и он отчаянно заморгал. Как только зрение прояснилось, он увидел обветренное лицо первого помощника Варгуса, который уставился на них. По его лысой голове и покрытым шрамами щекам градом катился пот.

— Капитан Крамер хочет видеть вас всех на палубе! — рявкнул он. — Мы спускаемся, чтобы отомкнуть ваши кандалы. Любой из вас, кто даст повод усомниться в благонадежности, отправится на корм рыбам.

Он исчез. Опустилась веревочная лестница, и четыре стражника сошли в трюм. Все они были в кольчугах и со стальными мечами в руках.

Коул подумал: а не одолеть ли солдата, который расстегивает его кандалы, но, бросив взгляд в открытый люк, увидел там Фалькуса и полдюжины стражников с арбалетами на изготовку. Когда Манипулятор заметил, что Коул смотрит на них, оценивающий взгляд юного Осколка тут же сменился болезненной ухмылкой. Сглотнув, Коул быстро отвел глаза.

Десять минут спустя пленники столпились на главной палубе. Их окружала Алая стража с мечами в руках. Капитан Крамер стоял на баке, Фалькус — справа от него, поглаживая арбалет и словно подыскивая повод кого-нибудь пристрелить. Варгус нахохлился слева от капитана.

Положив руки на поручни, Крамер обводил взглядом людей, выстроенных внизу. Напряжение последних событий оставило на нем след: он исхудал и казался почти хрупким. Его седые волосы были коротко острижены, и обветренное лицо выглядело усталым. Несмотря на это, его голос прозвучал сильно и чисто.

— Сейчас все вы уже знаете, куда мы направляемся, — громко произнес он. — К Опухоли — месту, которое, как говорят, часто посещает неугомонный дух Владыки Глубин. Как бы там ни было, все мы находимся здесь не просто так. Многие из вас — осужденные преступники, которые предпочли участие в этом путешествии встрече с петлей или топором палача. Некоторые из вас — свободные люди, обладающие мужеством, чтобы рискнуть жизнью в погоне за лучшей долей. Я отдаю дань уважения вашей смелости. Сам я здесь потому, что подвел Сонливию и нашего лорда. В своей мудрости и милосердии Салазар нашел нужным предоставить мне второй шанс. Я больше не подведу его.

Слова Крамера грохотали над палубой, а Коул озирался вокруг. Непрестанно свистел ветер, сотрясая грот-мачту, которая довлела над ними, и раздувая паруса высоко над головами. Флаг «Искупления» имел белый фон, но в эмблеме Алой стражи Обелиск был с иронией заменен на виселицу. Значение этой символики было ясно и Крамеру, и всем остальным на борту судна.

Вдали «Красный приз» отчаянно пытался не отставать от более быстроходного «Искупления». Огромный когг был нагружен горным оборудованием, им управляла небольшая команда из моряков и шахтеров, рискнувших своими жизнями в экспедиции к Опухоли. Темные воды Бурного моря нетерпеливо плескались о борта.

Закрыв на мгновение глаза, Коул представил, как тонет в этом море, ввергнутый в бездну всесокрушающей соленой воды, которая выдавливает из его легких саму жизнь. От этой мысли его снова затошнило.

— Внимание на капитана, собака! — приказал стражник, стоящий рядом. Солдат опустил руку на эфес меча. Взгляд Коула покорно вернулся к Крамеру.

— Завтра утром мы доберемся до границы Опухоли, — сказал капитан. — Если все пойдет, как запланировано, мы приступим к добыче через день-два. Мы могли бы оставаться на Опухоли всего лишь пару недель. Я — суровый человек, но я и справедлив. Делайте, как я велю, и вы сможете прожить достаточно долго, чтобы вернуться в Сонливию.