Я знаю, как ты дышишь - Наталья Костина

— Вы знаете, что Женя, ваша бывшая невеста, погибла? — напрямую спросила Катя.

День клонился к концу. Максима, разумеется, она нашла не сразу и не с первой попытки, хотя — спасибо Бухину, оперативно снабдившему ее информацией, уже второй из всех возможных Максимов оказался тем, которого она искала. Встретились они прямо на улице, у офиса, где подвизался бывший жених, и Катя пригласила его выпить кофе, благо недорогих кофеен в городе было достаточно.

— Знаю, конечно… А что?

— Вы были на ее похоронах?

— Нет, не был. И даже если бы меня пригласили, не пошел бы.

— Но вы же ее любили?

— Я не понимаю, зачем вы меня обо всем этом расспрашиваете, если честно! Да, я за ней ухаживал. Мы даже заявление подали, я ей кольцо купил… И почти перед самой свадьбой она мне — бац! — кольцо возвращает. И говорит, что все кончено.

— Вы были очень расстроены?

— А вы бы не были?

Катя видела, что разговор тяготит собеседника и отвечает он нехотя, сквозь зубы. В глаза тоже старается не смотреть… Раздражен? Не хочет вспоминать бывшую невесту? Или же… что-то скрывает? Да, она могла бы сейчас рассказать, как ее тоже бросили почти перед самой свадьбой… И кольцо у нее было, и жених — красавец и карьерист Леша Мищенко. Который хотел на ней жениться, чтобы остаться в городе, ну, из-за квартиры, конечно… и даже чуть не рассорил ее с Тимом год назад! Очень старался господин Мищенко: и букеты ей домой присылал, и ухаживал так трогательно — старая любовь вроде как к нему вернулась, — а сам потихоньку за ее спиной еще с одной старой любовью наладил тесный контакт! Даже слишком тесный. Некрасивая, словом, история — что та, давняя, что другая… но… абсолютно постороннему молодому человеку Максиму знать о ее, Катиных, душевных терзаниях совершенно ни к чему, даже в интересах дела. Она и с близкими не слишком-то этим делилась… разве что с Наташкой, а всего даже мама не знала. И вообще, все это было в какой-то другой жизни, с другой Катей. Наверное, и у этого красивого, но мрачного парня теперь тоже так? Пошла другая жизнь, в которой уже есть какая-нибудь милая девушка или даже жена. А тут вдруг является некто и начинает вопросы задавать!

— Да, — покладисто согласилась она. — Я бы тоже была расстроена! — Весь вид расспрашивающей о давней истории выказывал сочувствие. — Я понимаю, как вам неприятно, Максим, но мне очень важно знать ответы на вопросы. Словом, вы спросили у Жени, почему она так с вами поступила?

— Да, — саркастически улыбнулся бывший жених. — Конечно, если вам так любопытно, то я поинтересовался! Вам весь разговор нужен или кое-что можно опустить?

— Можно в общих чертах, — кивнула Катя.

— Она сказала, что больше меня не любит. Что просто приняла одно за другое… перепутала… Просто перепутала! Как соль и сахар, блин! И то и другое — белое! Я вот точно знал, что люблю ее, именно люблю и именно ее, а не, допустим, эту ее сестрицу, которая, между прочим, далеко не сахар и тоже мне глазки строила! И с которой Женьку любой другой точно мог перепутать! Но только не я! Потому что я видел… и знал! Я точно знал… — Он помотал головой, будто отгоняя непрошеные воспоминания и нахлынувшие снова боль, обиду, тоску, унижение…

— Простите, что заставляю вас вспоминать, — снова посочувствовала Катя.

— Давно было… проехали! — грубо сказал парень, но Катя видела, что это далеко не так… не проехали. Не перегорело. Не забылось. И, возможно, Максим имеет какое-то отношение к смерти своей бывшей невесты? Но даже если это и так, при чем тут Жанна? Или Жанна очень даже при чем… поэтому вокруг нее все это и происходит?

— Вы знали, что Женя ушла из дому? — напрямую спросила Катя.

— Ну а если и знал, то что? Вы думаете, что это я ее… убил?

— Нет. — Катя решила не играть с Максимом в прятки. — Я так не думаю. Более того, смерть Жени меня интересует совершенно не в связи с вами, а потому что она связана с другим делом, которое сейчас расследуют.

— Так, выходит, ее все-таки убили?

— Этого мы не подозреваем, к тому же сейчас это почти невозможно доказать.

— Потому что ее кремировали, да?

Катя вспомнила Сорокину, которая сейчас бы непременно рявкнула: «Вопросы тут задаю я!», — и слегка усмехнулась.

— Что, я слишком осведомлен, да?

— Это значит только одно: вы по-настоящему любили Женю и поэтому следили за ее жизнью.

— Следил… но не уследил! И очень теперь жалею об этом. Если бы я… ну, словом, запрятал свое самолюбие в карман и сказал бы, что буду ждать, пока она перебесится… переболеет… не знаю, как это назвать и что такое с ней вообще происходило! — Максим с трудом подыскивал нужные слова, и видно было, что смерть бывшей невесты он еще не пережил… не «проехали»… нет! — Нужно было просто подождать и попробовать снова. Я действительно любил ее по-настоящему! Она была необыкновенная. Вот сестра ее, та обыкновенная. Просто красивая, расчетливая стерва. Которая знала, чего хочет. А Женька… она была другая. Она была… не от мира сего, если вы понимаете, о чем я. А я… я просто развернулся и ушел… как дурак. Оставил ее… со всем этим.

— Максим, а вы с Жанной видитесь? — осторожно спросила Катя.

— С какой стати мне с ней видеться? — озадачился парень. — Я ее… очень давно не видел. Еще когда… ну, когда мы с Женькой собирались… А потом я и вовсе уехал из этого района. Я… я бы, может, и на Женькины похороны пришел… если бы узнал… сразу. Если бы мне кто-то сказал! Но не сказал… никто. Хотя у Жанны был мой телефон. Я ей оставлял… ну так, на всякий случай. Вдруг бы Женя передумала или захотела со мной увидеться, но она мне не позвонила. Скажите, — внезапно очень горячо спросил Максим, сверкнув глазами, в которых явно стояли слезы, — она… она очень мучилась? Это страшно — смерть в огне, да?

Катя сделала вид, что ищет что-то в своей сумочке, и отвернулась, давая ему время справиться со слезами. Так же, вполоборота, она тихо сказала:

— Я думаю, она совсем не мучилась. Когда много дыма, человек просто теряет сознание и ничего уже не чувствует…

Еще один день был потерян зря. Тот, кто сейчас сидел напротив, проглотив слезы, которые мужчинам почему-то не положено проливать — кто это, интересно, сказал такую глупость? — сидел сгорбившись и даже не притронувшись к своему кофе. Этот человек не имел никакого отношения ни к тому, что сейчас происходило с Жанной, ни к смерти ее сестры Жени… Катя просто это знала. Потому что убийцы не спрашивают таким натянутым, будто готовая лопнуть струна голосом: «Она очень мучилась?» Катя не знала точно, как погибла та, что вернула жениху кольцо, но никогда не расставалась с наивным медальоном сердечком, внутри которого было написано «Женечка»… Да, она могла это узнать. Но ей не было это нужно. А тому, кто до сих пор изводил себя воспоминаниями и мыслями о том, что не сделал чего-то самого важного, что могло все поправить и изменить, тоже незачем было знать, ни как умерла Женя, ни как быстро наступила ее смерть. Потому что это было бы слишком больно.