На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

кивнул.

– Помню. На первой стоянке, там у корней яма была и всегда холодно.

– Ага. В жару с дневки прискачешь, сам весь в мыле, лопух снимешь и через край, – мечтательно вздохнул Андрей.

– Как это ты нутро не застудил? – усмехнулся Фредди.

– Моё нутро любую жратву выдержит, – захохотал Андрей. – Мне всё на пользу.

– Оно и заметно, – хмыкнул Эркин.

Андрей, самодовольно ухмыляясь, разлил чай.

– А поморы – это русские? – спросил Фредди, почти без напряга выговорив новое слово.

– Русские, – кивнул Гольцев. – Нас так называют, потому что на побережье живём. По-русски «po moryu». Рыбаки, моряки… Русские, но… чуть другие.

– Вроде ковбоев в Аризоне, – задумчиво улыбнулся Фредди.

– Вроде, – быстро глянул на него Гольцев и с видимым искренним наслаждением стал пить чай.

– А бывает чай с травами разными, душистый, – мечтательно сказал Андрей.

– Мне и такой нравится, – улыбнулся Эркин.

– Хороший чай, – выдохнул Гольцев. – А что за сорт?

Парни переглянулись. Эркин встал, вытащил из вьюка жестянку и подал её Гольцеву.

– Вот, сэр.

– Ого! – удивился тот, рассматривая банку. – Я и не видел такого. И сколько же стоит?

– Пятьдесят кредиток, сэр, – ответил Эркин, садясь к костру.

– У Роулинга брали?

– Да, сэр, – Эркин улыбнулся. – У него всё есть.

– Я уже заметил, – рассмеялся Гольцев. – Шёл мимо, заглянул. И сигареты русские, и спиртное.

Фредди усмехнулся.

– Раз есть русские покупатели, есть и русский товар. Роулинг умеет крутиться.

– Такая у него работа, – ответно улыбнулся Гольцев, допил свою кружку и поставил её вверх дном. – Спасибо за чай, за разговор. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, на здоровье, спокойной ночи, сэр, – ответили они вразнобой.

Гольцев на прощание ещё козырнул им и ушёл. Так же бесшумно, как и приходил.

Эркин решительно завинтил крышку на банке с джемом и спрятал во вьюк обе банки. Андрей зевнул.

– Ну и глазастый, всё видит, всё слышит… А ты чего заводился, Эркин?

– А ну его, – Эркин выругался, затягивая ремень на вьюке. – Ловко выспрашивает. Ну, я и решил показать ему… Чтоб не думал…

– Этого… телохранителя ты ему аккуратно подставлял, – усмехнулся Андрей. – И сказал, и ничего не сказано. Ловко.

– А пусть тот пасть не разевает, а раззявив, думает, чего несёт, – Эркин вернулся к костру и залпом допил свою кружку. – Отбились, – и с интересом посмотрел на Фредди. – Я не понял, ты ему нарочно зацепку дал?

– Какую зацепку? – поднял глаза на него глаза прикуривавший от веточки Фредди.

– А насчёт Аризоны, – спокойно ответил Эркин.

– Точно, – кивнул Андрей, – он на тебя сразу глазом вильнул.

Фредди с секунду сидел, оцепенев, и тут же разразился такой отчаянной руганью, что Андрей развёл руками.

– Вот это да! Ну, даже не знал, что так можно.

– Ты к стаду идёшь или посуду моешь? – остановил его восторги Эркин.

– Я к стаду, – Фредди встал и, уже выходя, бросил. – А вы ложитесь.

– Поздно гуляешь, Саша.

– В машине доберу, – Гольцев, не зажигая света, сел на койку и стал раздеваться.

– Нашёл чего?

– Что мог, собрал, – Гольцев лёг на заскрипевшую под его тяжестью койку. – Практически всё. Мне бы ещё потолкаться тут, поболтать за выпивкой и куревом… Да времени нет…

– И много ты из индейца выжал? – засмеялись в темноте. – Ты в седьмом долго сидел.

– Больше, чем надеялся, но меньше, чем хотелось. – Гольцев зевнул. – С ним только дружеской беседой, на цыпочках и поглаживая. И то…

– Упирается?

– Уходит. Чуть-чуть нажмёшь, он уже в стороне.

– А остальные?

– Малец – он малец и есть. Если б индеец его не держал, он бы много наболтал. Трейси отмалчивался. За него парни работали.

– Команда?

– Похоже, да. Очень слаженно работают. – Гольцев помолчал. – И всё равно нестыковки остаются.

– Те же?

– В принципе, да. Трейси задумал и уехал, обеспечивая себе алиби. Парни сделали.

– Как?

– И зачем?

– Вопрос «зачем» снимается с повестки. Они работают на Трейси. Его и надо спрашивать. Но его версию карточного долга не опровергнуть. Как – тоже в принципе ясно. Меня интересуют некоторые детали. Но сделали они. По крайней мере, участвовали.

– Доказательства, Саша…

– Доказательство в барбарисовых кустах. Я там сегодня полазил.

– Там и так будто слоны танцевали.

– Да, их сапоги, отпечатки шляп, ободранные листья и… что ещё, ну? – по его тону было слышно, как он улыбается.

– Обломанные ветки?

– Не обломанные, а обрезанные. Срезаны острым ножом, и срезы затёрты землёй, чтобы не выделялись, – кто-то негромко присвистнул. – Во-во. И я попробовал встать на их место. Следы-то остались. И увидел всю тропинку. От кривого дерева, где стоял телохранитель, до последнего поворота, за которым уже лежал труп. Они там были, рвали ягоды, собирали в шляпы, хотя на их решётке три котелка, не считая кофейника.

– Кофе тебе хоть налили?

– Меня угощали чаем. Не мешай. О шляпах ещё думать буду. Но главное, они видели убийц, это точно.

– Это первое. Ещё.

– За весь день они единственные, кто в разговоре не вспомнил об убийстве. Я уже сегодня наслушался. Какая Ротбус сволочь, и какие молодцы те, кто его укокошил. А команда Трейси будто не знает об этом и не желает знать.

– А радость Трейси? Ты ж сам говорил…

– Актёры все, – Гольцев снова зевнул и уже совсем сонно закончил: – Но я домотаю. Кое-что они мне сказали.

Могучий мужской храп наполнил комнату.

Фредди обошёл стадо и встал, прислонившись к изгороди, закурил. Чёрт, как же он, в самом деле, лопухнулся. Ведь Трейси родом не из Аризоны. А раз этот… майор на эти слова «глазом вильнул», то, значит, и по этим документам уже прошёлся. Правда… не так уж и страшно. Работал в Аризоне. Оттуда и знает. Отбиться можно, но зацепка останется. Неприятно, очень неприятно. А парни молодцы. Никогда бы не подумал, что Эркин играет. Хотя… нет, это он просто говорит так, чтобы на его закидоны не обижались. А может… кручёные парни всё-таки. Вот они здесь, а вот и нет их. Тяжёлый перегон. Но работать с парнями легко. Да нет, сложностей хватает, и от психов их устаёшь, и в пастьбе не такие уж они умельцы. Но… напарники хорошие. Не подставят, если только сами не залетят по-глупому. Джонни, конечно, ловкач. Углядел их тогда на рынке. Человека Джонни чует, этого у него не отнять. И удачливости его. Всегда был удачлив. И самое главное в нём, что никто его всерьёз не принимает. Игрок, балагур, насмешник, ходок по бабам, живёт минутой… Фредди усмехнулся. Всё так, но… Ладно. Стадо в порядке, пастухи тоже, лошади в табуне. Корма на неделю, а русский сказал, что им ещё дней пять здесь сидеть.