История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Сельджукские медресе и минатер Инее в Конье, Турция. Современное фото

Начиная с XI в., когда неприступную прежде преграду, Таврские горы, отделявшие Византийскую империю от халифата, одолели войска сельджуков, под началом тюрков внутренняя часть Анатолии постепенно исламизировалась. (За ней последовали Анатолийское побережье и весь Балканский полуостров, так что все оставшиеся области с греческой культурой к востоку от Сицилии попали под власть мусульман.) Кроме того, в XI в. был захвачен Пенджаб на северо-западе Индии (Махмудом Газневи). Затем, в начале XIII в., та же участь постигла долину Ганга, и в том числе — ключевые области древней санскритской цивилизации. К концу века почти вся Индия в той или иной степени находилась под контролем мусульман. Впоследствии в этих двух регионах, Европе и Индии, исламская культура станет столь же богатой и плодотворной, как и у себя дома между Нилом и Амударьей.

На окраинах региона между Нилом и Амударьей долгое время существовали пограничные зоны между исламским миром и его двумя крупнейшими конкурентами, отделявшие его от этих обществ как эмоционально, так и в социальном смысле, будучи совершенно особенными. В обоих случаях фактическая пограничная зона, где земли, занимаемые двумя разными обществами, соприкасались друг с другом, была довольно мала и заселена воинственными народами. Но история этих зон совершенно различна.

Границей с Европой до битвы при Малазгирте (1070 г.), как правило, служили восточная часть Таврских гор и горы к северо-востоку от них. Это была самая знаменитая историческая зона конфликта, где халифы Аббасиды ежегодно вели кампании против византийского императора, сильнейшего из немусульманских монархов. Джихаду в этой зоне придавалось огромное значение, и воины шли издалека, чтобы принять в нем участие — даже из Хорасана — иногда в составе огромных неуправляемых банд. Правительства обеих сторон признавали особенный статус пограничных районов и организовывали специальные воинские отряды для защиты наиболее заселенных внутренних территорий от набегов противоположной стороны — и чтобы самим совершать набеги, когда представлялась такая возможность. Эти отряды составляли добровольцы из числа местного населения и искателей приключений, готовых пролить кровь за правое дело, а также из наемников, завербованных отовсюду. Обе стороны привлекали тюркских воинов. Воины-тюрки с исламской стороны происходили из северных районов на Амударье и были по большей части мусульманами; с византийской стороны они были из Причерноморья и исповедовали христианство. У христиан особенную роль играли воины с Армянского нагорья. Они приходили из северных районов Армении через все горы прямиком на юг. С обеих сторон, на греческом и арабском, сочинялись романтические эпопеи о боях и их героях. Непрерывных войн в течение нескольких поколений, когда ни одной из сторон не удавалось надолго закрепиться на захваченной земле, оказалось достаточно, чтобы их культура обрела схожие черты, так что отдельные люди или даже небольшие группы переходили с одной стороны на другую, если их что-то не устраивало, и не испытывали затруднений с адаптацией.

К XI в. византийская сторона стала заметно слабее. Население Анатолии в основном было греческим и принадлежало к официальной халцедонской церкви. Однако неприязнь проявлялась даже в религии: приграничные армяне упрямо отстаивали свою религиозную независимость в качестве христиан-грегорианцев, несмотря на попытки греческой церковной иерархии подчинить их себе, а еретические течения приобрели популярность даже среди самих греков. Был период, когда милитаризация землевладения и власти, как могло показаться, прогрессирует в Византии так же активно, как до этого в исламском мире. Но теперь, похоже, аграрную экономику разрушала не военная децентрализация, а ее противоположность — слишком сильная бюрократическая власть, для удовлетворения постоянно растущих потребностей которой требовалось все больше доходов. Когда дальнейшее повышение налогов грозило обернуться катастрофой, бюрократы были готовы даже сократить военные расходы, чтобы обуздать соперничающие военные силы и свести концы с концами; но это вызывало отчуждение и у крестьян, и у солдат. Катастрофа наступила при Малазгирте, и как только основная армия была разбита, прежнюю границу восстановить было уже невозможно. Армяне предпочли основать маленькие независимые государства, не обращая никакого внимания на Византию, и большая часть населения пограничных территорий (включая тюрков) перешла к мусульманам.

Вслед за этим в XII в. возникла новая пограничная зона. Но это была уже просто зона продвижения мусульман. Византийцы вернули себе прибрежные территории сначала с помощью крестоносцев; но мусульмане, теперь в основном тюрки, удерживали внутренние районы. Между этими двумя зонами, в отдаленных от моря горах, греки удерживали города, но деревни разоряли мусульманские разбойники. Мусульмане были организованы в несколько маленьких агрессивных государств, чья политическая сила заключалась в способности привлекать гази из других исламских регионов для джихада. Анатолия являлась краем надежды для мусульман, которые желали повысить свое благосостояние и могли свободно действовать; особенно для кочевых кланов. В новой пограничной зоне сельское хозяйство постепенно сходило на нет, а византийское правительство теряло свое влияние. В то время как многие христианские крестьяне оставались на своей земле, церковная иерархия ретировалась из опасных и неприбыльных районов; постепенно города обрели достаточную самостоятельность, чтобы заключать выгодные соглашения с мусульманскими бандами.

Новая пограничная зона никогда не была такой же стабильной, как предыдущая, и власть в ней все чаще переходила к тюркским мусульманам. За этой чертой в любой момент население тюрков-мусуль-ман, кочевых или оседлых, было достаточно многочисленным по сравнению с сильно сократившимися в численности христианскими крестьянами, чтобы сохранить свою самобытность, и постепенно крестьянство — а позже и города — вовлекались в его культурную орбиту. По мере раздвижения границы к старым районам присоединялись новые. К концу XIII в. мусульмане вышли к морю и его многочисленным гаваням. Там они пересели на корабли и грабили уже под парусами — и это был не последний раз, когда вдоль границ между исламским и христианским мирами хозяйничали пираты. Но как только была нарушена первоначальная граница в Таврских горах, мусульмане уже не останавливались; социальная обстановка на всех греческих территориях была примерно одинаковой. В XIV в. мусульмане пересекли и Эгейское море, затем Балканские горы и, наконец, даже Дунай[256].

Как только в Анатолию стеклось достаточно гражданских мусульман — торговцев, ремесленников, чиновников и духовных деятелей, — можно было основать официальное исламское государство. Одна из линий рода Сельджуков, основавшаяся в Конье (Икониуме), сохранила номинальный сюзеренитет в отношении разных мусульманских групп на полуострове. Некоторые из этих групп образовали сильные маленькие государства, опиравшиеся на отряды гази, способные противостоять влиянию сельджуков; более того, сначала Сельджуки Коньи интересовались преимущественно укреплением своих позиций в регионе Плодородного полумесяца, среди других сельджуков. Однако после 1107 г., когда империя Сельджуков открыто начала разваливаться, местная династия решила использовать обширные ресурсы развитой мусульманской общины в самой Анатолии. Она подчинила себе несколько крошечных исламских государств в округе, и Конья стала центром государства в иранском стиле — султаната Рум (то есть «Рим», христианская империя, самой богатой частью которой являлась Анатолия). Сельджуки Рума воевали с византийцами в Западной Анатолии как государство с государством, а не как гази с неверными; набеги через границу отчасти прекратились. После 1204 г., когда войска крестоносцев, направлявшиеся в Иерусалим, взяли вместо него Константинополь и заняли территории на побережье Эгейского моря (это была более перспективная территория в плане освоения, чем враждебная Сирия), мусульмане с удовольствием забрали свою часть пирога. Они овладели некоторыми прибрежными районами, достаточными, чтобы сделать Конью важным пунктом на торговом пути между Средиземным и Черным морями.