Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

все они должны были быть свободны от оммажа. Нормандия должна была отойти старшему сыну который родится в браке, а Анжу и Мэн — второму, и принадлежать "так же полно и совершенно, как любой король Англии когда-либо владел ими", что предположительно означало — как фьефом Франции. Шотландия должна была быть завоевана с французской помощью и закреплена за третьим сыном, если таковой родится. Вдобавок ко всему Ричард II хотел, чтобы ему позволили сохранить существующий герб с гербом Франции, совмещенным с гербом Англии. Эти экстравагантные требования, если бы они были удовлетворены, воссоздали бы во Франции английское государство, сравнимое с державой Анжуйской династии XII века. Вряд ли кто-то в Англии всерьез рассчитывал на то, что эти требования будут выполнены, ведь они были разработаны для того, чтобы использовать очевидное желание французского правительства к урегулированию, и, несомненно, ожидалось, что это спровоцирует торг. Министры Ричарда II, должно быть, надеялись, что в ходе переговоров французов удастся побудить отказаться от их настойчивого требования суверенитета над уступленными территориями, которое создало для него столько политических трудностей в Англии[1135].

Если так, то им суждено было разочароваться. Английские послы официально въехали в Париж в конце июля 1395 года, незадолго до возвращения герцогов Беррийского и Бургундского из Авиньона и оставались там в течение месяца. Нам рассказывают, что их великолепно развлекали, что их проживание обходилось французской казне в огромную сумму — 500 ливров в день, и что их пребывание было отмечено великолепными пирами в присутствии короля. Нет никаких записей об их беседах с французскими министрами. Но ясно, что герцоги Беррийский и Бургундский не были настроены рассматривать английские требования даже после их унижения от Бенедикта XIII. Вместо того чтобы вступить в переговоры, которые ожидал английский Совет, они отвергли требования послов и отказались обсуждать их дальше. Единственной сделкой, которую они были готовы рассмотреть, было длительное перемирие[1136].

Теперь Ричарду II пришлось столкнуться с дилеммой, которую его экстравагантные предложения лишь отсрочили. Длительное перемирие означало бы серьезное дипломатическое поражение. Оно принесло бы Франции почти все преимущества мира на целое поколение, но не потребовало бы от нее никаких территориальных уступок, которые так мучительно выторговывались в течение последних двадцати лет. Стороны просто останутся на тех территориях, которые они удерживали. Карл VI сохранил бы все юго-западные провинции, отвоеванные с 1369 года, включая те, которые его министры предложили уступить в 1393 году. Английскому королю оставалась лишь узкая полоска земли вдоль побережья Атлантического океана и берегов Жиронды — все, что осталось от герцогства Аквитания. Единственным преимуществом для Англии в такой сделке было то, что она позволила бы решить спорный вопрос суверенитета. Ричард II, несомненно, предпочел бы уступить в вопросе о суверенитете, но он пытался убедить Парламент одобрить этот курс в январе 1394 года и потерпел неудачу. Поэтому, решив добиться мира тем или иным способом, он решился на длительное перемирие без каких-либо условий, кроме руки Изабеллы Французской. Вначале он пытался ограничить перемирие пятью годами, но когда послы вернулись в Париж в октябре 1395 года, французский королевский Совет настоял на более длительном сроке. В течение следующих шести месяцев Ричард II согласился на двадцать лет, а затем на двадцать восемь. Похоже, что он ни с кем не советовался по поводу этого радикального разрыва с традиционной линией Англии на переговорах, кроме своего Совета и ближайших родственников и друзей[1137].

В Париже прогресс шел медленно. Дипломатические дела неоднократно прерывались в течение зимы, поскольку рассудок Карл VI неустойчиво перемещался между ясностью и жестокой депрессией. Его присутствие на аудиенциях и заседаниях Совета становилось все более нерегулярным. Придворные группировки боролись за влияние, пока слуги короля держали его под замком в его комнатах в отеле Сен-Поль, а за стенами дворца бушевали самые нелепые слухи. Сплетни о том, что он был околдован герцогиней Орлеанской, впервые появившиеся в 1393 году, стали настолько настойчивыми, что Валентина была вынуждена удалиться из Парижа в поместья своего мужа. Только в феврале 1396 года французский король, казалось, достаточно оправился, чтобы заниматься делами. 9 марта были окончательно согласованы условия с английскими представителями. Изабелла должна была выйти замуж за Ричарда II с приданым в 800.000 золотых франков (133.333 фунта стерлингов). Ни сама Изабелла, ни дети от этого брака не должны были претендовать на апанажи во Франции. Таким образом, предложение Ричарда II наделить их Нормандией, Анжу и Мэном было отклонено. Действующее перемирие должно было быть продлено на двадцать восемь лет до 29 сентября 1426 года и распространяться на союзников обеих сторон. Для его соблюдения были приняты тщательно продуманные меры, обусловленные горьким опытом последних двух десятилетий. На юго-западе, где patis и выкупы все еще по закону причитались капитанам рутьеров, была создана двухсторонняя комиссия для смягчения более обременительных соглашений.

Таким образом, шестидесятилетняя война закончилась безрезультатно. Не было достигнуто никакого соглашения ни о территориях, ни о оммаже, ни даже о притязаниях Англии на корону Франции. Ни один из главных вопросов, разделявших Англию и Францию со времен Филиппа IV Красивого и Эдуарда I, не был разрешен. При французском дворе результат был воспринят с большим удовлетворением. Герцог Бургундский отметил это событие роскошным пиром в отеле д'Артуа. Три дня спустя, 12 марта 1396 года, Ричард II был обручен по доверенности с Изабеллой на церемонии в Сент-Шапель, которую проводил великий апостол Пути отречения Симон де Крамо. Принцесса, которой не исполнилось еще и семи лет, сразу же стала называться в соответствии с французским придворным этикетом королевой Англии. В Париже царило радостное и оптимистичное настроение. Люди говорили, что война, которая была спровоцирована браком Изабеллы Французской с прадедом Ричарда II Эдуардом II, теперь будет закрыта его браком с другой Изабеллой. Тем более, добавляли они, что англичане не получат от этой сделки ни дюйма французской территории[1138].

Большой вопрос заключался в том, сможет ли Ричард II увлечь за собой английское политическое сообщество, когда этот факт будет оценен. Король не ожидал, что перемирие будет популярным. Он отозвал Джона Гонта из Гаскони в конце 1395 года, по крайней мере, частично для того, чтобы укрепить свои политические позиции. Он даже вынашивал идею обратиться за французской военной помощью для подавления восстания в Англии. Министры Карла VI, которые были хорошо информированы об английской политике в этот период, были обеспокоены. Они отправили своих послов, сопровождаемых грозной фигурой Роберта Отшельника, чтобы вразумить герцога Глостера, которого они правильно определили как самого опасного из раскольников. Глостер принял гостя с холодной вежливостью в своем поместье Плеши в Эссексе и выслушивал его эмоциональные