Безмолвная честь - Даниэла Стил

Ребенок родится здесь. Если понадобится, позовем священника.:

— Малышка, тебе нужен не священник, а врач.

Хидеми не ответила. У нее не было желания проявлятьнеуважение к мужу или спорить с ним. Но когда подошло время родов и Масао сталупорствовать в своем решении отвезти жену в больницу, она горько расплакалась.

Мать и старшая сестра Хидеми приехали в июне, как ипредполагалось, и оставшееся до родов время гостили у молодых супругов. Масаоне возражал против этого, но по-прежнему хотел, чтобы за Хидеми присматривалврач, а ребенок появился в больнице Киото. Масао уже давно понял, чего боитсяХидеми: ей не хотелось покидать дом, не хотелось показываться врачу. ТщетноМасао пытался переубедить жену или ее мать, что это будет лучше для самойХидеми. Мать Хидеми лишь улыбалась и относилась к Масао так, словно ему вголову взбрела немыслимая причуда. Сама она рожала шесть раз, но выжило толькочетверо детей. Один родился мертвым, другой умер от дифтерии в младенчестве.Мать Хидеми, как и ее сестра, разбиралась в подобных делах. У сестры Хидемибыло уже двое детей, и ей приходилось немало помогать роженицам.

Проходили дни, Масао постепенно понимал, что ему непереубедить упрямых женщин, и с беспокойством наблюдал, как растет живот Хидемии как досаждает ей летняя жара.

Каждый день мать заставляла ее следовать обычаям, чтобыоблегчить роды. Они посещали храм и усердно молились; ели традиционные блюда.Днем Хидеми подолгу гуляла с сестрой. А по вечерам, когда Масао возвращалсядомой, Хидеми встречала его вкусным ужином, прислуживала ему и выслушивалапринесенные мужем новости. Но единственной новостью, которая сейчасинтересовала Масао, было здоровье Хидеми. Она казалась такой маленькой, а ееживот — огромным. Думая о молодости и хрупкости жены, Масао не на шуткутревожился.

Ему хотелось иметь ребенка от Хидеми, но теперь, когдапришло время, его ужасала мысль о том, что это желание может стоить Хидемижизни. Он без конца говорил об этом с тещей, и та уверяла, что женщины созданы,чтобы рожать детей, что с Хидеми все будет в порядке — даже без вмешательстваврачей. Большинство женщин во всем мире по-прежнему рожали дома, и мать Хидемитвердо придерживалась давних обычаев, несмотря на все доводы Масао опреимуществах больниц.

С каждым днем он тревожился все сильнее, пока наконец вконце июля, вернувшись с работы днем, не обнаружил дом непривычно опустевшим.Хидеми не ждала его у дверей, как обычно, ее не было ни в комнате, ни умаленькой, сложенной из кирпичей печки в кухне. В доме стояла тишина.

Масао осторожно постучался в комнату тещи и невестки и,открыв дверь, обнаружил там всех троих. Схватки у Хидеми начались несколькочасов назад, она лежала молча, с искаженным от муки лицом, стискивая в зубахпалочку и силясь вырваться из рук маюри и сестры. В комнате было душно, ввоздухе висел пар, у ложа стоял большой таз с водой. Сестра Хидеми смахнула потсо лба. Масао заглянул в комнату и попятился, опасаясь помешать.

Он низко поклонился и вежливо осведомился, как себячувствует его жена. Ему ответили, что с ней все в порядке, и теща Масаоторопливо подошла к сёдзи[4], служившей дверью, поклонилась зятюи задвинула перегородку. За все это время Хидеми не издала ни звука, но, судяпо тому, что успел увидеть Масао, выглядела она ужасно. Пока Масао отходил откомнаты, его терзали тысячи опасений. Что, если боль окажется слишкоммучительной? Если Хидеми погибнет от нее? А если ребенок будет слишком крупным?

Вдруг он убьет свою мать? А может, она выживет, но никогдане простит мужа? Возможно, она никогда больше не заговорит с ним. Что делать,если Хидеми возненавидит его, Масао, за все муки, которые ей придется пережить?

Эта мысль была отвратительна Масао. Он сходил с ума от любвик Хидеми, отчаянно желал вновь увидеть ее тонкое, словно выточенное, личико ибыл готов войти в комнату и помочь ей. Однако он понимал: женщины устроятистерику, стоит ему высказать столь чудовищное предложение.

Комната роженицы — не место для мужчины. Нигде в мире мужьямне положено видеть, как мучаются в родах их жены, и уж тем более здесь.

Масао медленно прошел в сад и сел, ожидая новостей от жены.Он забыл о еде, забыл обо всем на свете. Уже стемнело, когда его свояченицатихо подошла к нему и поклонилась. Она приготовила для Масао сасими с рисом, иэто привело его в недоумение. Масао не мог понять, как она могла броситьХидеми, чтобы позаботиться о нем. Сама мысль о еде вызывала у него отвращение.Он поклонился свояченице, поблагодарил ее за заботу, а затем тихо спросил оХидеми.

— Все хорошо, Масао-сан. Еще до утра она подарит вамздорового сына.

До утра оставалось еще десять часов, и Масао показаласьневыносимой мысль о том, что Хидеми предстоит еще много мучений.

— Но как она? — настойчиво добивался он ответа.

— Ничего страшного. Она исполнена радости — оттого чтосможет подарить вам желанного сына, Масао-сан. Это лучший день ее жизни.

Масао чувствовал фальшь в этих словах: он представлял себе,какую невыносимую муку терпит Хидеми, и это сводило его с ума.

— Вам лучше вернуться к ней. Прошу вас, передайте, чтоя горжусь ею.

Сестра Хидеми улыбнулась, поклонилась и исчезла в своейспальне, а Масао принялся нервно вышагивать по саду, не вспоминая пропринесенный ужин. Никакие силы на свете сейчас не заставили бы его взять в ротхотя бы крошку. Единственное, чего ему хотелось и что было недоступно, —прямо сейчас сказать Хидеми, как он ее любит.

Масао просидел в саду всю ночь, думая о жене, о месяцах,которые они провели вместе, вспоминал, как много значит для него Хидеми, какойласковой и доброй она была, и как он любил ее. Этой ночью он выпил много сакэ икурил одну сигарету за другой, но, в отличие от своих товарищей, не ушел кдрузьям и не лег спать, забыв о жене.

Большинство мужей в таких случаях считали своим долгомпокинуть дом, а о новостях справлялись лишь утром. А Масао сидел в саду всюночь, время от времени ходил по дорожке и один раз, приблизившись к дому состороны комнаты Хидеми, услышал ее вскрики. Не в силах вынести это, ондождался, когда в двери мелькнет фигура свояченицы, и спросил, не нужно липозвать врача.

— Конечно, нет, — улыбнулась она, поклонилась ивновь исчезла. Она казалась поглощенной своими мыслями.

Перед рассветом в сад вышла теща Масао. К тому времени онуже успел слишком много выпить, был бледным и растрепанным, сидел, затягиваясьсигаретой и глядя, как солнце медленно всплывает над горизонтом. Увидеввыражение лица тещи, он ощутил мгновенный испуг — на морщинистом лицеотражались скорбь и разочарование. Сердце Масао на миг замерло. Казалось, мирвокруг поплыл в замедленном танце.