Брак поневоле - Барбара Картленд

Лакей поставил поднос с графином около сэра Горация, наполнил бокал и, поклонившись сначала леди Лэмберн, а потом Камилле, удалился.

– Отличный парень, – проговорил сэр Гораций, когда лакей бесшумно закрыл за собой дверь. – Он был в услужении у герцога Девоншира и отлично вышколен.

Леди Лэмберн ничего не ответила, она лишь в изумлении посмотрела на дверь, которая закрылась за лакеем, и повернулась к мужу.

– Я начну с самого начала, – снова повторил сэр Гораций. – Когда я приехал в Лондон, я был просто в отчаянии. Знаешь, дорогая, хотя я и пытался сделать хорошую мину, у меня было такое ощущение, будто мы дошли до самого конца, и нет ничего, ничего, что я мог бы сделать, чтобы спасти нас от катастрофы. Я поехал в свой клуб – мне казалось, что в Уайте я наверняка встречу кого-нибудь из старых друзей, кто знал меня в прошлом и к кому я мог бы обратиться с нижайшей просьбой о помощи.

– Бедный папа, как ты, наверное, ненавидел саму мысль о том, что тебе придется просить, – пробормотала Камилла.

– Я думал лишь о тебе и твоей матери, – ответил сэр Гораций. – Так вот, я встретил там нескольких знакомых, но никого из них я близко не знал, и, пока я размышлял над вопросом, отважиться ли мне и потратить свои скромные средства на обед, позади меня раздался голос: «Сэр Гораций! Это именно тот человек, кто мне нужен!»

– Кто же это был? – нетерпеливо задала вопрос леди Лэмберн.

– Ты помнишь Людовика фон Хелма? – спросил у жены сэр Гораций.

Леди Лэмберн наморщила лоб.

– Людовик фон Хелм, – проговорила она, – Мне кажется, я помню это имя. Да, конечно, он был в Мелденштейне, весьма честолюбивый молодой придворный. Теперь я его вспомнила.

– Его честолюбивые замыслы воплотились в жизнь, – сказал сэр Гораций. – Он сейчас премьер-министр.

– В самом деле? – заметила леди Лэмберн. – Что-нибудь уцелело от Мелденштейна? Я думала, Наполеон опустошил все эти княжества.

– Фон Хелм говорит, что Мелденштейн пострадал очень мало по сравнению с другими государствами, – ответил сэр Гораций. – Они не оказывали никакого сопротивления Наполеону, поэтому им не нанесли большого ущерба. Жители были вынуждены принять на постой большое количество солдат, следовавших через страну по пути в Россию, но, что удивительно, в финансовом отношении Мелденштейн так же богат, как и до войны.

– Как же такое возможно? – поинтересовалась леди Лэмберн.

– Потому, моя дорогая, что, как тебе известно, княгиня – англичанка, и денежные средства княжества были размещены в Англии. Должно быть, у них было немало тяжелых минут во время войны, когда они думали, что Англия потерпит поражение от Наполеона. Но теперь мы победители, и деньги Мелденштейна не только в целости, но за годы войны их количество многократно возросло.

– Хорошо. Я рада, что кому-то война принесла пользу, – горько заметила леди Лэмберн.

– Вдобавок, князя Хедвига – ты помнишь его, дорогая, – не было в стране. Фон Хелм сказал мне, что он путешествовал по Востоку, когда разразилась война. Только после Ватерлоо он смог вернуться в свою страну, которой во время его отсутствия управляла его мать.

– Но она англичанка, – удивилась леди Лэмберн. – Как же Наполеон допустил, чтобы англичанка правила страной, которую он завоевал?

– Очевидно, княгиня очаровала его. Рассказы о слабости Наполеона к хорошеньким женщинам отнюдь не преувеличены. Он позволил княгине остаться, поместив, естественно, во главе государства своего ставленника, который также был очарован нашей дорогой княгиней. Это позволило ей и ее стране получить целый ряд концессий, чего были лишены менее удачливые княжества.

– Я рада, что все сложилось так хорошо для них, – сказала леди Лэмберн. – Элейн всегда была настоящим другом. Но скажи, какое все это имеет отношение к нам?

– Самое прямое, – ответил сэр Гораций, – потому что фон Хелм прибыл в Англию с поручением найти меня и узнать, согласится ли моя дочь – наша дочь – принять предложение руки его высочества князя Мелденштейнского Хедвига.

За этими словами сэра Горация на мгновение воцарилась абсолютная тишина, а затем слабым голосом, едва слышно Камилла спросила:

– Ты имеешь в виду, папа, что он хочет жениться на мне?

– Это именно то, чего он желает, – ответил сэр Гораций, – и едва ли мне нужно говорить, что означало это предложение в момент моего самого глубокого отчаяния. Мелденштейн всегда был моим вторым домом. Совсем молодым человеком впервые я приехал туда третьим секретарем в Британской дипломатической миссии – это был мой первый дипломатический пост. Князь и его прекрасная супруга были воплощением доброты. Меня посылали в Рим, в Париж, а затем снова в Мелденштейн, но уже в качестве посланника. Это было самое счастливое время в моей жизни.

– Но я никогда не встречалась с князем, – попыталась протестовать Камилла.

– Он приезжает в Англию? – спросила леди Лэмберн.

Сэр Гораций почувствовал себя неуютно.

– Вы должны понять, мои дорогие, – ответил он, – что в данный момент его высочество никак не может покинуть свою страну, проведя всю войну за ее пределами. Ему очень многое необходимо сделать, он должен встречаться со своими подданными. Их преданность ему и, я уверен, обожание нисколько не уменьшились. В то же время, как объяснил фон Хелм, князь не может отправиться в новое путешествие так скоро после своего возвращения. Именно поэтому фон Хелм приехал сам. Премьер-министр! Вы должны понять, это действительно большая честь, что человек такого положения приехал лично, чтобы выполнить просьбу своего монарха и сделать предложение от его имени.

Камилла поднялась со скамеечки, подошла к камину и встала около него, глядя на незажженный очаг.

– Ты принял предложение, папа? – тихо спросила она.

И снова сэр Гораций почувствовал себя не в своей тарелке.

– Естественно, я не ухватился за предложение, предварительно не обсудив его, – ответил он. – Но у премьер-министра все было заранее подготовлено. Он посвятил меня во все подробности брачного контракта. Рассказать вам, каковы они?

Камилла ничего не ответила, поэтому сэр Гораций продолжал, глядя на жену:

– Его высочество готов назначить своей невесте сто тысяч фунтов в день бракосочетания. Поскольку он понимает, что подготовка приданого для невесты потребует специальных серьезных расходов, премьер-министр был уполномочен вручить мне немедленно десять тысяч фунтов.

– Десять тысяч фунтов, – слабым голосом повторила леди Лэмберн. – О Гораций, какая огромная сумма!

– Именно такой щедрости и можно было ожидать от Мелденштейна, – восторженно проговорил сэр Гораций, но его глаза следили за дочерью, которая стояла к нему спиной и, будто в поисках опоры, ухватилась за мраморную каминную доску.

Какое-то мгновение в комнате стояла тишина. Затем сэр Гораций произнес уже другим тоном: