Сын - Алехандро Паломас

Гилье… немножко странный, не тратьте время попусту, потому что я знаю об этом лучше всех и уже принимаю меры.

Я сглотнула слюну, пытаясь обуздать ярость. К такой ситуации я была совершенно не готова. Судя по характеру Гилье, я представляла его отца совсем другим, совершенно не таким, как Мануэль Антунес. В первые же несколько минут мое изумление сменилось оторопью. А оторопь уже перерастала в негодование.

— Сеньор Антунес, если честно, мне очень грустно слышать, что вы так говорите о Гильермо, — сказала я, еле-еле сдерживаясь, — тем более что я пригласила вас в школу совершенно по другой причине. — Он посмотрел на меня, и его брови снова удивленно поползли на лоб. — Скажу вам напрямик: если, по-вашему, я вас вызвала, чтобы навешивать на вашего сына ярлыки или объявлять его ненормальным… Тогда, простите, вы ошибаетесь.

Мануэль Антунес откинулся на спинку стула и принялся медленно теребить бороду. Его глаза снова заволокла печальная дымка. Всего на миг, но лицо как-то помрачнело. Это подсказало мне, что я напрасно рассчитывала на его помощь — с ним, видно, нелегко поладить. А потому сменила стратегию и сделала то, что вообще-то ненавижу делать. Слукавила.

— Сеньор Антунес, наш с вами разговор — просто стандартное собеседование. Гилье учится здесь недавно, а у нас принято уделять новичкам более пристальное внимание.

— А-а, — сказал он, медлительно кивая.

— Я понимаю, что с начала учебного года прошло лишь два месяца с небольшим, а дети, особенно в этом возрасте, совершенно по-разному реагируют на переход в другую школу. Если приплюсовать разлуку с мамой, надо признать, что этот процесс может протекать… еще сложнее.

Он промолчал.

— Когда родители расстаются, это иногда очень тяжело, особенно для детей в возрасте Гилье, — закончила я и раздвинула губы в профессиональной улыбке.

Антунес снова напрягся, резко вскинул ругу. словно при называя мне замолчать.

— Ну-у, расстаются, то, что называется «расстались»… у нас другая причина, — выпалил он, ощетинившись. И тут же, видимо, сообразил, что ответил слишком сухо. Попробовал исправиться. — Дело в работе. Аманда, то есть моя жена… она стюардесса, и, в общем… Дела сейчас идут понятно как, она год сидела без работы, а в августе ее пригласили в одну авиакомпанию в Дубай, обслуживать бизнес-джеты. Если честно, выбор у нас был невелик. При нынешнем раскладе, плюс меня тоже сократили… Ну, представляете себе… — И, опережая мой вопрос, добавил: — Но это временно. Пока всего-то на шесть месяцев.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Когда я поняла, что пауза затянулась, а он, похоже, не собирается вдаваться в подробности, я взяла инициативу на себя.

— Понимаю. К сожалению, такие истории я слышу день ото дня все чаще и чаще, — добавила примирительным тоном. — Не поймите превратно, сеньор Антунес. Я только хочу сказать, что Гилье пришлось привыкать к двум очень важным и совершенно внезапным переменам, и в его манере поведения есть некоторые… нюансы, привлекающие мое внимание, вот и все. И потому я подумала, что надо бы… как лучше выразиться… Понаблюдать за ним поосновательней, тем более что в нашей школе есть такая возможность.

— …Понаблюдать? — Глубокий вздох.

— Да, — сказала я, глядя ему в глаза. — Я считаю, что Гилье будет полезно поговорить с нашим школьным консультантом.

— С к-к… консультантом?

Я кивнула:

— Да, вот именно.

Он на миг опустил глаза, его руки на столе сцепились. Мне показалось, что на запястье у него татуировка — фраза, наполовину закрытая рукавом.

Я догадалась, чего от него теперь ждать, и морально приготовилась.

— Послушайте, сеньорита Соня, не подумайте чего, я против вас лично ничего не имею, но моему сыну консультанты ни к чему, — сказал он, снова подняв на меня глаза. А потом, словно разговаривая сам с собой, пробурчал сквозь зубы: — Моему сыну нужна его мама — вот кто ему нужен.

Тут я поняла, что не зря вызвала его в школу, а еще — что не выпущу его из кабинета, пока он не разрешит Гилье сходить на первую консультацию к нашему психологу Марии. И решила прибавить обороты, осуществить свой запасной план.

— Сеньор Антунес, мне кажется, есть пара мелких нюансов, о которых вам надо знать, — сказала я.

Он уставился недоверчиво. Так смотрят отцы, когда хотят знать правду, но в действительности предпочли бы ее не слышать.

Случай Мануэля Антунеса — типичный. Таких ситуаций я вижу все больше уже несколько лет, покамест дела в нашей стране идут понятно как: у родителей столько проблем, что им не до движения вперед, они так озабочены каждодневными неурядицами и бытовыми вопросами, что просто не выдержат дополнительной нагрузки. Мануэль Антунес пожал плечами.

— Я уверена, вам это будет интересно, — настояла я.

Он наклонил голову вбок, моргнул. Правой рукой погладил татуировку на левой, еле заметную под манжетой. Этот жест выражал сомнение.

— Вот увидите, — не сдавалась я.

Мануэль Антунес

Все началось в кабинете сеньориты Сони, учительницы Гилье. Сидели, толковали — она мне доказывала, что за Гилье должна понаблюдать школьная психологиня (или «консультант», как Соня выражается), я уж притомился слушать, собирался встать и свалить. Но тут же раздумал, потому что она кое-что сказала.

— Мне кажется, есть пара мелких нюансов про Гилье, о которых вам надо знать. Вот увидите.

Я снова уселся поудобнее.

И спросил:

— Мелких?!

Сеньорита Соня медленно кивнула. Она молодая, шатенка, глаза черные, блестящие. Хорошенькая, ее даже строгий взгляд не портит. Когда улыбается, выглядит старше.

— Да.

— Я вас слушаю.

Прежде чем заговорить, она глубоко вздохнула.

— Во-первых, вы должны знать, что далеко не все дети в классе… стремятся подружиться с Гилье… — Я смолчал. И по ее лицу понял: это еще не все. — Он живет в собственном мире и с виду доволен жизнью, но держится в стороне от коллектива. Собственно, с тех пор, как он перешел в нашу школу, он общается практически только с Назией — это девочка из Пакистана, тоже новенькая, тоже пришла к нам в этом году. Я так понимаю, ваша соседка?

— Ага. У ее родителей мини-маркет на первом этаже нашего дома.

— Да, я так и поняла.

— Люди приличные. Все делают маленько по-своему, ну знаете, у них свои обычаи и вообще, но люди честные.

Она улыбнулась, но как-то мимолетно.

— А еще… Гилье такой книгочей, — сказала она, слегка всплеснув руками. — Ваш Гилье читает беспрерывно: в столовой, на большой перемене, на всех переменах, причем не самые обычные книжки для своего возраста. Более… сложные, я бы сказала. Не знаю, в курсе