Вернуть нельзя, забыть невозможно - Анна Бигси

– У тебя все нормально? – неожиданно интересуется, присаживается за стол и снимает темные очки.

– Относительно, – равнодушно пожимаю плечами и оборачиваюсь к ней. Только сейчас замечаю, как она изменилась, словно постарела сразу на несколько лет. Горе никого не пощадило.

– Ты сама на себя не похожа, – хмурится Людмила Петровна. – Похудела, мешки под глазами. Может, врачу показаться?

– Со мной все в порядке, – упрямо повторяю. Такая забота сейчас совсем не уместна. Я не готова принимать ее от этого человека. Предубеждение. Постоянное ожидание какого-то подвоха.

– Вик, это не шутки… – качает она головой. – У тебя дочь, она не может потерять обоих родителей.

– Не говорите так! – повышаю голос, вспыхивая в секунду. – Иван жив и вернется к нам!

Людмила Петровна поджимает губы и сканирует меня взглядом. Становится не по себе. Зябко веду плечами.

– Ты думаешь, я этого не хочу? – горько усмехается она. – Неужели ты до сих пор меня считаешь таким чудовищем?

– Я этого не говорила…

Шумно выдыхаю. Не хотела касаться этой темы. Мы давно закрыли ее и договорились больше к прошлому не возвращаться. Но, видимо, не одной мне оно не дает покоя.

– Говорить и не обязательно. Я и так чувствую и понимаю, что ты меня никогда не простишь.

– Неправда, – горячо возражаю. – Я вас давно простила.

И это истинная правда. Я не держу зла. Что было, то прошло. После воссоединения нашей семьи мы забыли все разногласия и начали жизнь с чистого листа.

– Это мой грех, и я правда пытаюсь его искупить.

На глаза наворачиваются слезы. Едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Гормоны, наверное, шалят.

– Я знаю, – судорожно вздыхаю. Свекровь и правда старается стать хорошей бабушкой и даже ни разу не нарушила наш с ней нейтралитет. Мне не в чем ее упрекнуть. – Простите меня, я на нервах.

– Мы все на нервах, но… – Ее голос срывается, а взгляд становится пустым и отстраненным. – Прошел месяц. Надо смириться и поставить точку.

– Что вы хотите этим сказать? – Внутри все обрывается, а сердце замирает в груди. Дышать становится тяжело, и я хватаюсь рукой за горло.

– Хочу, чтобы ты его наконец отпустила, как сделала это я. Нужно устроить похороны. Да и ребенку пора рассказать правду.

Смотрю на нее и не понимаю. Сдалась? Почему без боя? Ведь еще ничего не ясно. Ведь еще все может быть. Надо только верить. Но Людмила Петровна потухла. По глазам вижу, что ее надежда умерла.

Но я с этим не согласна. Внутри просыпается отчаянный протест. Делаю глубокий вдох и звучно припечатываю ладонь к столешнице.

– Этого не будет!

Свекровь вздрагивает от неожиданности и удивленно поднимает на меня глаза.

– Вик, так нельзя. – Голос звучит мягко, почти по-матерински. – Надо жить дальше. Ты молодая и…

– Хватит, – затыкаю уши и качаю головой. – Я не хочу даже слышать всего этого.

От нервов тошнота усиливается. Не справляюсь с реакцией организма, и меня выворачивает в раковину. Людмила Петровна сразу же оказывается рядом и подает мне стакан воды.

– Что с тобой? Надо же скорую вызвать, – начинает суетиться и искать телефон, но я вовремя перехватываю ее за руку.

– Не надо. Все нормально…

Холодный пот градом струится по спине, а тело сотрясает мелкая дрожь. Делаю несколько жадных глотков и отставляю стакан в сторону.

– Это не нормально, – упрямо качает головой свекровь. Неожиданно для себя в ее голосе слышу искренние переживания и заботу. Никогда бы не подумала.

– В моем положении нормально, – выдыхаю я и без сил опускаюсь на стул.

– В твоем что? – Ее глаза округляются от недоумения. Когда-нибудь все равно бы пришлось рассказать. Значит, время пришло. Дежавю какое-то. Сжимаю кулаки так, что ногти болезненно впиваются в кожу и выдавливаю из себя:

– Я беременна.

Получается как-то жестко и грубо, но сил держать эмоции под контролем просто не осталось.

– Господи… – выдыхает Людмила Петровна и медленно опускается на стул напротив. – Какой срок?

История повторяется. Меня внутренне колотит от всего происходящего.

– Хотите предложить сделать аборт или убедиться что это ребенок Ивана? – Очередная колкость срывается с губ раньше, чем я успеваю ее обдумать.

– Зачем ты так? – Болезненная гримаса появляется на ее лице, а мне становится стыдно. Сама не знаю, как так вышло. Не хотела ее обижать, как-то случайно получилось.

– Простите, – устало выдыхаю и роняю голову на руку. – Я не в себе из-за всего этого.

– Тебе надо пройти обследование в хорошей клинике. На учет уже встала?

– Нет. Пока не до этого было…

– Так нельзя. Надо срочно провериться. Хочешь, вместе сходим к моему врачу?

Долго смотрю на нее, решая, стоит ли верить женщине, которая однажды разрушила мою жизнь до основания. Сложно научиться опять доверять. Но теперь она моя семья. Других близких у меня нет…

– Хочу, – смотрю ей в глаза. – Да. Давайте сходим, – уверенно отвечаю.

– Тогда я запишу на понедельник?

– Записывайте.

До понедельника еще два дня. Всегда можно передумать и отказаться.

Торопливые шаги слышатся за спиной. Оборачиваюсь и вижу, как Нюся бежит к нам.

– Бабушка! Я готова! – кидается на шею Людмиле Петровне.

– Какая ты молодец! Поехали? – Та целует ее в щеку.

– Подождите, а завтрак? – спохватываюсь я, вспомнив про так и недоваренную кашу.

– Поешь сама и отдохни, – свекровь заботливо сжимает мою руку. – Нюсю я покормлю, мы собирались в парк. Там недалеко есть хорошее кафе с детским меню.

– Хорошо…

– В понедельник я отвезу ее в школу и заеду за тобой.

Киваю, как болванчик, не особо улавливая смысл. Вокруг меня происходит что-то невообразимое.

– Береги себя и, если что, звони, я всегда на связи.

– Я помню.

Провожаю их до двери и возвращаюсь на кухню. Как относиться к новому поведению свекрови, я пока не понимаю. Не могу до конца проникнуться и поверить ей. Но и отталкивать тоже не хочу. Если она искренне хочет помочь, то, возможно, стоит дать шанс. Время покажет…

Виктория

Промаявшись весь день, мне наконец удается уснуть. Видимо, усталость просто взяла свое, и я отрубилась прямо в гостиной на диване. Но сны опять неспокойные. Куда-то бегу, плутаю и как сумасшедшая ищу Ивана. Чувствую, что он где-то близко, но так и не могу отыскать.