Когда оживают Тени - Сергей Джевага

— Пробоина? — прохрипел здоровяк, как-то разом съежившись, уменьшившись в размерах.

— Нет, — ответил Крогер. — Истерика у него.

— Тьфу! — сплюнул механик. — Визжит хуже болга, коего обыграли в карты. Сердце от одних воплей разорвется. Что стряслось-то?

— Тс-с-с, — отстраненно произнес штурман. — Слышишь?

На минуту в отсеке установилась почти мертвенная тишина. Шум прибывающей воды как-то поблек, умолкли механизмы, заткнулся и перестал возиться Плавник. Минута — и откуда-то снаружи прилетел скрип, переборки передали вибрацию. Легкий удар, и снова скрип.

— Да, — подтвердил Лоркан. — Но я не…

— Лед, — как можно спокойнее произнес Крогер. — Мы уперлись в лед.

До механика доходило целое мгновение. Но когда, наконец, дошло, с чувством сказал:

— Слава богу!

— Рано радуешься.

На лице здоровяка отразилось недоумение, переросло в понимание и страх. Корабль вел себя неправильно. Почему-то мерно раскачивался. К тому же если раньше с потолка хлестали тугие струи, то сейчас течь ослабла.

Глаза Лоркана стали как блюдца, а краска сошла с лица. Он окоченел от дикой догадки, что мгновением раньше поразила бывшего гварда.

Разбив онемение в конечностях, Крогер молча встал, протиснулся в люк носового отсека, прошел мимо камбуза и забрел в кубрик. Посмотрел вверх, на штурвал люка, ведущего в аварийный шлюз.

Несколько чудом уцелевших ламп едва тлели вдалеке. Но и такого света хватило, чтобы увидеть пятна ржавчины, темную изъеденную временем поверхность.

Люком не пользовались, пожалуй, с самой постройки субмарины. А с учетом того, что кораблик примерно девятого поколения, то многие десятилетия.

Несмазанный вал скрипнул, но с трудом поддался. Колесо тяжело провернулось на четверть круга, потом еще наполовину. Обессиленный и задыхающийся Крогер едва не упал. В последний момент повис как на перекладине, уперся пятками в пол и толкнул.

Штурвал пошел легче, сыпанул ржавой пылью и провернулся. Тяжелая стальная плита с грохотом провалилась вниз, петли оглушительно лязгнули. Бывший гвард не удержался и рухнул на колени, зажмурился и втянул голову в плечи.

Часть него боялась, а другая страстно хотела, чтобы сверху полилась вода. Вода не могла не просочиться из пространства между тонким и прочным корпусом после стольких сотрясений. И чтобы поток из шлюзовой трубы сбил на пол, прокатил по палубе.

Боль — не такая уж великая цена за слабую надежду. За то, чтоб убедиться в ошибочности предчувствий.

Но вместо тяжелого дробящего потока, потекли жиденькие ручейки. Потекли и иссякли. Сердце оборвалось в груди, дыхание перехватило.

— Господи, сохрани наши души!

Голос прозвучал за спиной. Настолько хриплый и лишенный интонаций, что казалось, принадлежал мертвецу.

В проходе замер Лоркан. Лоб блестел от пота, а у глаза часто дергалась жилка, напарник часто творил знамения солнца.

Забавно, излишней набожности никогда не проявлял. Отпетый негодяй, богохульник, циничный мерзавец, верующий в деньги как в райскую благодать. Но бывают моменты, когда прошибает и таких. И есть вещи похуже, чем немедленная смерть.

Например, не-жизнь. Ведь если Ад и существовал, то невольно оказались у самого порога.

— И что теперь? — спросил в пустоту механик.

— Молиться, — пожал плечами Крогер. Но заметил, как опускаются руки у здоровяка, и добавил: — Или попытаться сплясать перед носом у чертей. Что мы теряем? Промедлим, и субмарина уйдет на дно. Конечно, далеко не самая старая посудина, но на минусовом горизонте нас одинаково расплющит, какой-нибудь болг-мусорщик разживется металлоломом. А так будем работать быстро.

— Но если откроем люк и тотчас сгинем? Или задохнемся?

— Я не знаю о том, что сейчас за бортом. И вряд ли кто-то вообще знает. Но так и так попадем в Ад. Или ты надеялся замолить грехи?

Здоровяк долго молчал, глядя в пустоту. Потом в зрачках появились злые искры.

— Ты прав.

— Рад, что ты со мной. Тогда сначала запираем течи. Потом наденешь скаф. Я пойду за тобой в кислородной маске. Рихтуем рули глубины, латаем корпус насколько возможно. И тотчас ныряем.

Замедленно кивнув, механик развернулся и опять ушел на корму, а Крогер поискал взглядом хоть какую-то сухую одежду. Таковая нашлась в сундуке под койками. Брюки, толстый свитер из шерсти пещерных пауков, резиновый плащ. И хотя ноги продолжали мерзнуть, а голова гудеть, но штурман почувствовал себя лучше.

Последующий час заняли суматошные ремонтные работы внутри субмарины. И они добились того, что вода стала понемногу убывать. Затем Лоркан облачился в толстый комбинезон из нескольких слоев металла, резины и ткани, а Крогер помог ему надеть тяжелый бронзовый шлем и туго затянул болты на шейном креплении. Механик хмуро кивнул сквозь окошко лобового иллюминатора и направился к главному шлюзу, молча поднялся по лестнице с молотком в руке.

Некоторое время бывший офицер стоял, напряженно прислушиваясь и стараясь игнорировать настойчивые расспросы перекупщика. А Лоркан поначалу притих, потом послышалось звяканье металла — стукался шлемом о стенки узкой шахты. И, наконец, лязгнуло, скрипнуло, через томительную минуту сталь передала три тяжелых удара.

Можно выходить.

От данной мысли штурман оцепенел. Но быстро встряхнулся и подал Плавнику противогаз с маленьким кислородным баллоном.

— Зачем? — удивился делец.

Пришлось придумать историю про воздушный карман в леднике. Немного успокоенный Том почти без сопротивления вскарабкался по лестнице, открыл люк и юркнул в шлюз. Однако там замер, беспокойно завозился и попытался прыгнуть обратно, наступив ботинком на лицо бывшего гварда.

Разозленный Крогер достал нож и ударил перекупщика в пятку. Взвизгнув, Плавник пробкой вылетел наверх, оттуда послышался стон, удар. Штурман чуть помедлил, двинулся следом. У последней перекладины замер, медленно приподнял голову и пораженно огляделся.

Мир тонул в грязно-белом мареве. В дыму — так померещилось в первую секунду. Но когда по маске поскреблись острые льдинки, штурман осознал, что ошибся. И задохнулся, хоть готовился к чему-то подобному. С немым изумлением посмотрел в клубящуюся и танцующую пустоту. Вздрогнул от удара холодного воздуха, от понимания того, что стен здесь нет… нет… нет!..

Ветер — вплыло полузабытое слово в мозгу. Забытое не одним человеком, но целыми поколениями. И словно проломив незримую преграду, в сознание начали врываться другие слова знакомые по книгам, но давно утратившие истинное значение: снег, метель, небо.

Да, здесь имелось небо. Изредка во мгле появлялись разрывы, и тогда где-то вверху мелькал желтоватый круг, обрывки чего-то бледно-голубого, смахивающего на дорогое стекло. Мир сочился светом. Без ламп, без прожекторов.