Мой любимый враг - Рита Навьер

– Мне однажды уже пришлось уволиться из-за твоего отца, когда всё это произошло. И потом долго не могла найти нормальное место. Так что, знаешь, дорогуша, очень не хочется снова лишиться работы. Ты уж будь добра, помалкивай про него, во всяком случае, пока ты живешь в моем доме и за мой счет.

Сейчас она уже так сильно не переживает по поводу работы, потому что сидит во втором подряд декретном отпуске. Ну а я продолжаю врать по инерции.

– А вот в моей семье как раз нет ничего интересного, папа вечно в отъездах… по работе… – обтекаемо ответила я и быстренько перевела разговор на другую тему.

Правда, потом, когда Славка проводил меня домой, он снова пристал с расспросами.

– Ты же не здесь жила на прошлой неделе, – удивился он.

– Я тогда у тети жила. Папа в отъезде был. Сейчас вот вернулся, – стыдливо краснея, сказала я.

Гольц оглядел нашу пятиэтажку, серую и безликую, унылый двор с раскуроченными лавками и переполненными мусорными баками, возле которых копошились две бездомные собаки, лужу размером с Байкал перед самым моим подъездом. И такое лицо у него сделалось… Я даже обидеться немного успела. Ну да, не самый лучший вид здесь, но и не самый ужасный, если на то пошло. Бывает и гораздо хуже. Что уж он так?

Попрощался он скомкано, словно хотел поскорее уйти подальше от этого неприятного места. Однако вечером Славка мне позвонил. Я не ждала, поэтому обрадовалась. А уж когда он заявил, что желает познакомить меня со своими друзьями, у меня и вовсе в зобу дыханье сперло.

Знала бы, что вместо нормального свидания я буду целый час сидеть на скамейке одна, разряженная как дура. Лучше бы вообще дома осталась…

С каждой секундой удаляясь от спота, я торопливо цокала по тротуару, будто за мной гнались. Это обида меня подстегивала. Я так спешила, что не смотрела себе под ноги, за что и поплатилась, угодив шпилькой в решетку водостока. Слава богу, хотя бы устояла, не грохнулась коленями на тротуар.

Пока я вызволяла несчастный каблук, мимо кто-то пронесся вихрем и, вильнув вбок, резко затормозил передо мной. Гольц. Ловко соскочив со своего скейта, он легонько тронул кедом край деки. Доска послушно встала на дыбы. Он подхватил скейт подмышку и потрусил рядом со мной.

– Тань, ты чего ушла? – заглядывая мне в глаза, спросил Гольц.

– Лучше бы спросил, зачем я вообще приходила, – ответила я зло.

– Тебе не понравилось?

– Что именно? – Я снова остановилась, развернувшись к нему. Он тоже встал, хлопая растерянно глазами, голубыми, как у младенца. – То, что я целый час сидела там одна как дура? Или то, что…

Я осеклась. Хотела сказать: «Ты даже не заметил, как я ушла». Но вдруг подумалось, что это будет звучать слегка истерично и пафосно. Особенно учитывая, что у нас пока всё только-только начинается. В общем, как-то рановато для серьезных претензий.

– Да, Слава, мне не понравилось, – уже спокойнее продолжила я.

– Извини, – расстроенно пробормотал он. – Я не подумал. То есть… я думал, тебе интересно будет посмотреть… ты же сама играешь в волейбол…

Я даже не нашлась, что на это ответить, потому что не понимала: где тут логика? Где связь?

– Я в прошлом году встречался с девчонкой… она, наоборот, обожала смотреть… но если тебе не понравилось, надо было сказать!

– Ну вот – говорю, – бросила я с внезапным раздражением. Ещё и бывшую сюда приплёл! Ну не дурак ли?

– Извини, – сникнув, повторил Гольц. – Я не хотел тебя обижать.

– Я не обиделась, – слегка приврала я. Впрочем, я уже и правда не чувствовала обиды. – Мне просто стало скучно, и я пошла домой.

– Можно я тебя провожу?

– Ну, проводи, – разрешила я.

Да, я закипаю мгновенно, но и остываю быстро. Все вспыльчивые отходчивы. Вот и я не умею долго злиться.

Мы побрели в сторону наших панельных пятиэтажек.

– Классно выглядишь, – сообщил вдруг Славка после минутного молчания.

– Угу. Спасибо.

– Может, завтра куда-нибудь сходим после школы? Погуляем?

– Ну не знаю, – улыбнулась я. – Ну, можно…

– А хочешь, я тебя на скейте научу кататься?

Я даже отвечать ничего не стала. Только посмотрела на него многозначительно, и он сразу сдулся.

– Ладно, понял, понял. Никакого скейта.

Мы дошли до моего дома.

– Ну всё, пока, – попрощалась я, обходя по краешку огромную лужу.

Но Славка зачем-то потащился за мной в подъезд.

– Ты на каком этаже живешь? – спросил он.

– На четвертом. В гости ко мне собрался? – спросила я, пряча за усмешкой волну внезапной паники. Я не знала, дома ли мой отец, но гипотетически в любой момент он мог появиться. Так что, пожалуйста, пусть Гольц скорее уйдёт!

– А можно?

– Нельзя. У меня папа очень строгий и не одобряет всего такого.

– Ясно, – немного смутился Славка, остановившись на площадке между первым и вторым этажом. Оглядел исписанные маркером стены, рядки покореженных почтовых ящиков, пыльное окно, между рамами которого скопились залежи мух. Бросил взгляд на банку с окурками, на батарею, густо увитую паутиной. Мда, антураж далек от романтики. Мне даже неловко стало.

Сам Гольц жил в новом комплексе на Верхней Набережной. Мы с Зеленцовой несколько раз «гуляли» поблизости, внутри, правда, побывать не довелось. Но на расстоянии россыпь многоэтажек походила на конструктор Лего. Аккуратные домики из темно-коричневых и оранжевых кубиков в окружении таких же идеально ровных газонов. Наверняка, в своем подъезде Гольц подобного колорита не встречал. И это ещё соседей сегодня не видно и не слышно. Про отца я вообще молчу.

Славка перестал озираться и уставился на меня так, будто хотел что-то сказать, но не решался.

– Ну что, тебе пора, – поторопила я его. – До завтра.

– До завтра, – кивнул он и вдруг подался ко мне. Поцеловал прямо в губы, порывисто и как-то смазано. И сразу же отстранился, словно сам испугался своей нечаянной смелости. Но увидев, что я улыбнулась, просиял в ответ.

– До завтра, – весело бросил Славка.

Спускаясь вниз, он продолжал смотреть на меня и улыбаться. Я тоже перегнулась через перила, провожая его взглядом. На первом этаже он остановился и задрал голову, глядя на меня.

– Ну, иди уже, – засмеялась я. Но Славка не двигался с места и глаз с меня не сводил.

Внизу хлопнула дверь, кто-то вошёл в подъезд. Славка на прощанье махнул рукой, а я с блаженной улыбочкой поплелась к себе.

Отца дома не оказалось. И слава богу. Наверное, ужасно так говорить и даже думать, но я невольно ловила себя на мысли, что лучше бы он вообще не возвращался. Правда, тут же себя одергивала и стыдила.