Долгоруковы. Высшая российская знать - Сара Блейк

Так завершилась киевская эпопея Юрия Долгорукого. Его деятельность в общерусском масштабе была довольно незначительной, но для Ростово-Суздальской земли он сделал многое. Во время его правления далекий, почти дикий край стал постепенно превращаться в один из наиболее высокоразвитых регионов Руси. По сути, он подготовил почву, на которой и произошел расцвет княжества при его сыновьях – Андрее Боголюбском и Всеволоде Большое Гнездо. В историю он вошел, прежде всего, как основатель столицы Русского государства, как князь, положивший начало династии владимиро-суздальских и московских правителей, устроитель Северо-Восточной Руси, ставшей ядром будущей России.

Сегодня памятник Юрий Долгорукому стоит в самом центре Москвы. Гордо взирает князь со своего бронзового коня на результаты трудов своих. Велико влияние Москвы не только в России, но и во всем мире. За свои 850 лет много видела она и трудовых, и ратных подвигов. Ни монгольские, ни наполеоновские, ни гитлеровские войска не смогли покорить ее. Не лучшие времена переживает сегодня Москва, как и вся Россия, но именно с нее началось возрождение страны: восстанавливаются храмы, строятся новые жилые кварталы, торговые центры. Быть москвичом сегодня не только почетно, звание москвича обязывает принимать активное участие в возрождении России.

Осенним днем, когда тонкий лед уже покрыл реки и пруды, жители Александровской слободы стали свидетелями ужасного происшествия: разгоряченные кони, впряженные в летний возок, вынеслись на середину покрытого тонким льдом пруда. Повозка провалилась. Округу потряс душераздирающий женский крик – в возке кто-то был, и девушке не удалось выбраться…

Возок пошел на дно! Так ушла из жизни пятая жена великого государя Ивана Грозного – Марья Долгорукая.

Марья Долгорукая в то время была в сенных боярышнях у государыни Анны. И было ей 15 лет. Красота полной, яркой девицы мало кого оставляла равнодушной! Приглянулась Марья и самому государю Ивану Грозному, который надумал жениться, а потому все время пребывал в посте, чтобы очистить тело от скверны…

И вот московский государь дважды наведывался к княжне Марии Долгорукой и приходил не с многочисленной свитой опричников, как, бывало, любил наведываться к лучшим людям, что больше напоминало негласные смотрины. Прощаясь, Долгорукие высыпали на улицу всем двором и долго кланялись в спину удаляющемуся царю.

Скоро государь послал в дом князя Долгорукого огромный сдобный кулич… Мог ли подумать Иван Долгорукий, что породнится с самим государем через Марью?

Впрочем, брак этот оказался печальнее всех предыдущих! Хотя свадебный пир был очень веселым – столы вынесли на улицы Москвы, и столы эти были заполненные хлебом, мясом и рыбой, а также десятками бочек пива и браги. Со всех земель съехались бояре и князья. От выпитого иные валились под столы, и торжество уже продолжалось без них. Челядь бояр ходила меж столов и вытаскивала упившихся господ…

Царица сидела величаво, взирая на всех свысока. Государю девица нравилась: ее пышное тело будило в нем молодые желания. А потому Ивану не терпелось уже отправится в опочивальню с молодой женой…Там как раз бояре постелили английские шелковые простыни – подарок английской королевы Елизаветы…

Что же произошло дальше? А дальше царь оказался недоволен. Нет, Марья полностью соответствовала стандартам, предъявляемым Иваном Васильевичем к очередной невесте: и лицом пригожа, и ростом хороша. Но в первую же ночь вместо досадной неловкости, присущей неопытной девице, она поддалась чувственной страсти. Государю это показалось очень и очень подозрительным! Кто научил девицу таким штукам? Кто прикасался к царице раньше него?

Государь учинил допрос. Марья плакала и божилась, что ввечеру еще была невинна, но государь не поверил…

На следующее утро Иоанн вышел в приемную палату с нахмуренным лицом. Все насторожились, хотя никто не знал причины мрачного настроения новобрачного. Выслушав несколько докладов, царь махнул рукой и ушел к себе. Скоро по дворцу разнеслась весть, что царь с царицей уезжают. Скрипя полозьями по свежему снегу, царский поезд покинул Кремль и направился в Александровскую слободу. Там в то время был обширный пруд, переполненный рыбой. Этот пруд носил название «Царского», потому что из него поставляли рыбу для царского стола. Тесный, но уютный дворец Александровской слободы был любимым местом отдыха царя.

Юная царица с любопытством глядела на народ, приветствовавший царский поезд низкими поклонами. Такие почести ей воздавались впервые. Скоро показались приземистые постройки Александровской слободы. Возки въехали в дворцовую ограду и остановились у узорчатого крыльца. Царь, не проронивший во время пути ни одного слова, молча вылез из возка и, не отвечая на поклоны дворцовых людей, прошел в свои хоромы.

Через полчаса обитатели Александровской слободы шепотом передавали друг другу о новой, непонятной затее грозного царя: десятки людей собрались на не совсем окрепшем ледяном покрове Царского пруда и стали вырубать огромную полынью. По слухам, царь выразил желание ловить в озере рыбу. Причуды царя давно перестали удивлять его подданных, но царская рыбная ловля зимой, при сильном морозе, все-таки показалась чересчур странной, и к пруду начали стекаться толпы любопытных.

К полудню добрая треть пруда была очищена от льда. У края полыньи поставили высокое кресло. Пешие и конные ратные окружили пруд, не допуская на лед никого постороннего. Уже близились сумерки, когда распахнулись ворота дворца, и оттуда показалось странное шествие. Впереди на коне ехал царь. За ним следовали пошевни, на которых лежала царица Марья. Она была без памяти. Царь въехал на лед, сошел с коня и уселся в кресло.

Затем государь обратился к народу, сообщив, что Долгорукие изменили царю, повенчали его на княжне, а княжна еще до венца слюбилась с кем-то, и о том государю ведомо не было. И решил государь ту Марью отдать на волю Божию.

После этого один из опричников стеганул лошадь, впряженную в возок, и те, конечно, понеслись вперед. Через несколько секунд раздался всплеск, полетели брызги, и лошади упали в ледяную воду.

Конечно, молодая царица не выплыла, а когда вода, наконец, успокоилась, царь поднялся с кресла и сказал:

– Воля Господня свершилась.

Жители слободы, потрясенные казнью новой царицы, пугливо ютились по домам.

И что самое интересное – никто даже не подумал о каком-либо расследовании, все было решено одной лишь монаршей волей. И речь при этом шла не о государственном преступнике, не о плененном враге, а о молодой царице, чей брак с грозным царем еще недавно все так весело праздновали…

После казни Марьи Долгорукой, царь снова превратился в игумена. Опять начались долгие ночные богослужения, которые совершались в храме Спаса на Бору, а за службами следовали оргии. У царя все чаще случались истерические припадки, во время которых он был окончательно невменяем. За припадками обычно следовал полный упадок сил, а потом начинались галлюцинации.